больным.
– Он всегда такой, – ответил Иисус, пригибаясь и проходя в калитку.
Закхей догнал его уже снаружи, среди полей и деревьев.
– Спасибо, – горячо зашептал он.– Ты спас меня, и я хочу отблагодарить тебя.
– Иди и постарайся жить праведно, – сказал Иисус, останавливаясь.
– Да-да, конечно, и отец мой мне так же говорит.
– Прощай, сын отца, ты никогда ничего не поймешь.
Иисус подтолкнул сына мытаря.
Деревья скрывали от них стены Иерусалима с его кровью и ужасами. В небе светила луна, круглая, как блюдо. В ее сероватом свете ветви деревьев сплетались в мрачные фигуры. Это пугало Закхея.
– Слушай, брат, – повернулся он к Иисусу. – Пойдем со мной. Тогда я отдам тебе все, чем владею, И все, чем буду владеть.
– Искушаешь меня? – Иисус засмеялся. – Ты не владеешь ничем, кроме своей души и своего тела. Прощай, – он первым повернулся назад.
– Нет, это не так, ты не знаешь…
Иисус побежал и свернул за изгородку, скрывающую инжирный сад.
Ему не хотелось так быстро возвращаться, тем более, что он соврал стражникам у ворот. Тут он увидел дыру в изгороди – кто-то в пылу битвы решил разжиться инжиром. Пролезая сквозь нее в сад, Иисус оглядывался из осторожности. Среди деревьев, в мраке, мог прятаться и вооруженный римлянин, а не только такой бедолага, как безобидный сын сборщика податей. Но сад оказался пуст – ни души человеческой, лишь ветер с сухим шелестом колыхал тяжелую листву.
Стоял жаркий месяц элул – шестой месяц лунного календаря. Ветви смоковниц никли от спелых плодов, трава у корней высохла и мягко стелилась под рукой.
Иисус тихо опустился на нее, прислонясь к стволу старой смоковницы, и сам затих, как все в ночи. Он только дышал и думал, наслаждаясь покоем и одиночеством. Он знал, что Закхей ушел, знал, что он уже никогда не вернется в Иерусалим. Предчувствие давалось ему легко, он был уверен в правдивости своих предсказаний и ни разу не обманулся.
Он с прежней силой любил своего небесного отца – тем более, что земная мать отвернулась от него. Она больше не принадлежала ему, у нее были другие дети, а у Отца он был единственный.
Отец прислал его в мир, чтобы спасти людей. Но он молод, его никто не слушает. Слушают таких, как Египтянин, больших, сильных, с длинной бородой, тех, кто говорит много и громко. Люди верят седым волосам и поясу назорейства. Святыми считаются постные лица и громкое молитвы.
Если бы Отец захотел, то родил бы его сразу таким, но он создал его молодым и мятежным. В его груди билось сердце, полное любви к людям, он был силен для своего возраста, высок и строен. Он полон стремлений, он знает путь к спасению, он и есть тот путь, но люди слепы и глухи. Они пошли за Египтянином, и он тоже пошел, а должен был сам вести. Отец покарает его за это. Иисус готов ко всему. Но пусть за карой последует благодать израненному Израилю, пусть накажут его одного, пусть Египтянин воцарится на Давидовом троне, лишь бы и на земле обетованной воцарился мир.
Иисусу стало жарко в душной ночи. Божии пророки жили долго, но его Отец заберет к себе быстро – это