и постоянный контроль генерала-папы. И после окончания института Надя взяла первую попавшуюся под руку газету, увидела в ней объявление о наборе учительского состава для осваиваемых земель Центральной Сибири и, ничего не сказав родителям, купила билет и рванула на первом же паровозе в неизвестность. Так Надежда Пупская оказалась в ссыльной деревушке Шушенк. По приезде она получила комнату в доме для молодых специалистов и работу учительницы русской словесности. Днем она учительствовала, вечерами читала или вышивала, а по воскресеньям ходила на службу, где пела в хоре и послушно молилась, будучи набожной и благочестивой девушкой. Батюшка здешний, Володимир, был добр и учтив ко всем. И никогда не осведомлялся о происхождении своих прихожан. За что прихожане, а это были жители Шушенка и ссыльные, любили его и охотно шли на службу. Здесь Ёсиф и встретил Надю, зайдя к батюшке на исповедь. Здесь он признался ей в своей верности и преданности. Здесь он вместе с Надей замыслил побег.
Побег из Шушенка
Встретив Надю, Ёсиф стал все свободное время в ссылке проводить рядом с ней. А Надя старалась особо не нагружать себя учительскими обязанностями и тоже находила время почаще быть со своим Ёсей.
Шли дни, недели, месяцы, и любовники понимали, что им все больше и больше времени необходимо быть друг с другом. Так как Надя имела склонность к системному мышлению, она первая предложила Ёсифу то, что он давно не решался ей сообщить. В один из вечеров Надя, в очередной раз одернув зависшего Ёсю, временами столбеневшего при виде женского тела или лодыжки, сказала:
– Послушай, милый, так не может продолжаться вечно, я в конце концов хочу иметь нормальную семью, воспитывать детей, а не тебя, и жить в столице.
– КАнеШно, дАрАгая, я сАгласен, я тоже хАчу! – промямлил он.
– Надо что-то придумать, ну, например, побег из этого Шушенка, – подмигнув, она приподнялась на цыпочки, так, чтобы Ёсиф мог отчетливо разглядеть ее формы.
Глаза грузина, а Ёсиф был грузином, моментально налились багровыми реками, нижняя губа задвигалась в непроизвольной судороге, и на руках появилось статическое электричество, да такого потенциала, что волосы приняли вертикальное положение в пространстве.
– Я люблУ тебя, Надя, я, как Арел, гАтов на все, что ты хочешь. Да я взорву весь этот ссылкА, и мы пАскачем на конях в стАлицу, – выпалил он.
– АхА-х! Да ты что, спятил, выбрось это из головы, у тебя и взрывчатки-то нет, и кони твои через тайгу не пройдут, и до стАлицы осьмь тыщ верст, стАличный ты мой, – передразнила его Надя. – Здесь, недалеко от Шушенка, есть город Стален. Там железнодорожная станция Стален-Узловая. Ты, Ёсиф, в воскресенье, когда охранка на обеде и бдительность притуплена, возьмешь коня и прискачешь туда, благо кони у нас быстрые, да и Стален недалеко, верст так десять через тайгу. А я с утречка пойду к батюшке Володимиру, помолиться Ленину, попросить у него благословения на дело наше верное.
– Вах, вах, вах, умный ты