стрельцы тоже попятились от крыльца, поднимая пики и бердыши, чтобы не поранить Федю.
А Ваня, лежавший под стрелецкими сапогами, услышал, как бунтовщик назвал Федю государем. Ваня бешено завертелся, вырываясь, вскочил и оттолкнул тех, кто давил его подошвами.
– Царя узнать не можете?! – завопил он.
Стрельцы растерялись от ярости двух отроков, от того, что не понимали, кто из этих двоих – Иван, сын ведьмы Еленки Глинской.
Тот мальчишка, что первым сбежал по лестнице, упал на землю и забился в рыданиях. Спина его точно горела зеркалом царской бармы.
А на крыльце Ваня подскочил к Шуйскому, схватил его за бороду и потянул вниз по сходу.
– Прочь пошли отсюда! Все! – визжал Ваня стрельцам. – И Шуйского своего забирайте! Вместе с ним в аду горите!
Мимо упавшего Феди Ваня толкнул Шуйского в толпу стрельцов. Шуйский канул в толпе, будто камень в омуте.
Толпа стрельцов в смятении отступала перед Ваней. Передние стрельцы уже стаскивали шапки и кланялись, опустив бердыши.
– Государь, прости!..
– Отемнели!..
– Помилуй, государь!..
В гуще стрелецкой толпы вдруг раздался дикий рёв, и над головами стрельцов словно всплыл боярин Андрей Шуйский. Он извивался, поднятый на остриях стрелецких пик.
Глава 6
Упрямство монаха
Филипп поселился в большой бревенчатой горнице новгородского торгового подворья. Можно было у царя или у митрополита… Но Филипп подумал, что ему лучше жить отдельно. Так легче сохранить свободу мысли. И на третий день он решил возвращаться на Соловки.
Но не зря же он ездил в такую даль. Нужно иметь хоть какой-то прок для хозяйства. Денег не было, подарков он не собирал. Но ему присоветовали немца при царе – Генриха Штадена. Штаден хорошо разбирался в разных иноземных машинах. Филипп уже построил несколько таких в обители – и хотел развивать это дело дальше.
Штаден для примера смастерил Филиппу полдюжины образцов. Все они были выставлены на длинном столе в горнице Филиппа.
– Это колесо к потоку воды стоит боком, – по-немецки объяснял Филиппу Штаден, вращая пальцами игрушечное колесо, – а потому мельницу можно поставить вдоль плотины.
– А как посоветуете делать передачу с него? – тоже по-немецки спрашивал Филипп. – Через рычаг или через зубчатое колесо?
Немецкий язык Филипп выучил на Соловках от заморского купца, которому пришлось зимовать в монастыре.
За печкой горницы на полу перед лавочкой сидела Маша и играла куклами. Куклы были поделками Штадена – вырезанными из поленьев большими усатыми солдатами-ландскнехтами. Маша завернула солдат в тряпочки-платья и выстроила на лавке в ряд.
Большая, почти уже девушка, почти невеста, Маша вела себя как семилетняя. Она словно погрузилась умом в детство, чтобы ничего не помнить о налёте опричников. По тропинке времени убежала обратно – чтобы жить задолго до того страшного дня. Маша развлекала своих усатых кукол простенькой игрушкой – плашками с медведем и кузнецом. Это тоже был подарок Штадена.
Дверка без стука