семейную историю.
Он ждал. Вот черт. И как я могла так проколоться?
Я неуверенно поднялась с места и ощутила тягучую, мягкую тяжесть, разлившуюся в нижних конечностях. Пальцы тоже стали какими-то холодными и непослушными и при попытке ухватиться за спинку кресла я промазала и зачерпнула воздух.
– Ты что-то добавил в еду, – скорее констатировала, чем спросила я.
Клаус невинно закатил глаза.
– Нет, что ты, – откликнулся мальчишка и улыбнулся самой гадкой из всех имевшихся в его арсенале улыбок, – как ты можешь меня в таком подозревать… Я просто хотел накормить тебя ужином.
– И кто тут мерзкий фальшивый человек? – буркнула я и быстро, насколько это позволяло ставшее ватным тело, рванулась в сторону уборной.
Клаус насмешливо проводил меня взглядом Брута, только что всадившего нож в спину Цезаря.
Я захлопнула дверь ванной комнаты и на четвереньках доползла до унитаза.
В глазах предательски темнело, мысли путались. Все мышцы в теле расслабились и требовали поскорее отправиться в глубокий и сладкий сон. Конечно, вызывать рвоту было уже поздно.
Я распласталась на кафельном полу, и цветочный орнамент на стенах комнаты слился в одно яркое пятно. Глаза слипались.
Если ты не отравил меня, гаденыш, то, когда я проснусь, надеру твою самодовольную задницу ремнем… Да, ремнем…
Глава третья
Конечно, по пробуждении я не была настолько полна решимости, как за мгновение до полной отключки сознания.
Сначала я почувствовала промозглый холод кафельного пола, на котором валялась, а потом неприятное покалывание в затекших от неудобной позы конечностях.
Прежде чем пошевелиться, я мысленно прощупала свое тело, оценивая все реакции, и вроде бы не получила никаких тревожных сигналов. Взгляд легко сфокусировался на изящной люстре под потолком, и только в горле была легкая сухость.
Я прилично разбиралась в ядах, к несчастью, много раз встречавшись с их действием вживую, и вряд ли стала жертвой алхимических опытов глупого мальчишки. Вероятнее всего, Клаус подбросил мне сильные транквилизаторы. Они практически не имеют вкуса и не вызывают побочных действий. Неудивительно, что я ничего не почувствовала.
Насчет побочных реакций я глубоко заблуждалась.
Когда я все-таки решилась наконец-то подняться с пола, я ощутила вязкую, хоть и довольно приятную расслабленность во всем теле. Совершенно отвратительное явление для человека, который привык постоянно находиться в напряжении и все держать под контролем.
Я умылась ледяной водой, но легче не стало.
Из зеркала на меня смотрело помятое и опухшее отражение с блестящими от злости глазами. И злилась я даже больше на себя, чем на проклятого маленького принца. Я пыталась понять, в какой момент жизни вдруг стала такой наивной и сентиментальной настолько, что так просто позволила себя одурачить разговорами об одиночестве и простых человеческих потребностях в общении. Мои детские обиды и недостаток внимания?