отстраниться. Очнулась всё-таки!
Чёрт, Настя! Как же ты меня напугала…
Через десять минут врач приехал. Осмотрел Анастасию, послушал. Сказал, что всё вроде бы в норме. Пока он с Настей общался, я даже успел в магазин сбегать. Купил кое-что из продуктов и к ней помчался. Побеседовав, Викторович уехал, выписав новые лекарства. Девчонка задремала. Я же кашу пацану по-быренькому сварганил.
Да! Жесть, конечно. Но я, блин, реально кашу сварил. Сам. «Гугл» в помощь, но впервые в жизни я сумел ужин ребёнку приготовить. Я! И мне это блин охренеть как понравилось. Как и думал, малой чуть было тарелку от голода залпом не слопал.
Трындец просто. А папаша его, интересно, где прохлаждается?
Или, быть может, Анастасия разведёнка? При этой мысли ещё больнее стало. За неё и за себя, урода, когда обидеть посмел.
Затем я и Настю накормил, когда Малышка проснулась. Сначала отказывалась, но я в шутку пригрозил, что насильно заталкивать буду. Тогда дамочка согласилась.
После ужина мы положили Димона спать. Пока Настя приходила в себя, мы с её парнем мультики смотрели, ели шоколад и всё это дело запивали соком. Настя пришла, сказала мол, малому уже спать давно пора. Улыбнулась. А у меня сердце в глотку выстрелило! Насколько же божественной была её улыбка.
Когда Димыч уснул я собрался уйти. Но она вдруг остановила. У самой двери окликнула. За локоть схватила, с беспокойством посмотрела на мои руки.
– Подождите, Алексей. Вы ведь ранены, – бережно коснулась содранных до мяса костяшек.
– Да фигня, – смущённо почесал затылок.
Главное, что тебе лучше стало. А я как-нить переживу. Заслужил. Заслужил, дебил, за то, что такую красивую девушку оскорбить посмел.
– Не уходите, я обработаю.
– Не надо.
Но она проигнорировала. За аптечкой убежала.
Мать честная… Долбанный шизик, млять! Думал, обкончаюсь, сознание потеряю, в окно от бьющих через край эмоций выпрыгну, когда она своими маленькими ручками ваткой по моим разодранным костяшкам юлозила. Очень близко к руке склонилась… Внимательно всё делала, осторожно. Я даже ни грамма боли не почувствовал, когда она перекисью на свежее мясо брызнула, всё на эти бездонные глаза пялился. То на глаза, то на сладкие, бледно-розовые губы. В мыслях настоящий пожар орудовал, выжигая дотла долбаный мозг. Потому что хотелось всё к хренам послать, схватить Малышку за талию, к себе на колени посадить, к груди прижать и губы её ласкать, ласкать, ласкать, до самого утра. Нет! До ночи следующей! Чтобы дополна насытиться. Как маньяк одержимый. Как хищник дикий! Моя… Хотелось своей её сделать. Навсегда. До последнего вздоха, чтобы мне принадлежала. Я только сейчас это понял. Как будто что-то по башке больно стукнуло. Как манна небесная. Как кусок льда в тропиках, который на голову из ниоткуда свалился!
Спятил я. Точно спятил! Заболел. Этой длинноволосой голубоглазой крошкой. Так неизлечимо, что вряд ли оклемаюсь когда-либо. Вздрогнул. Её шелковистая прядь волос упала на мою руку, а полная грудь плавно качнулась