С лицами всегда тяжело работать, родственники же потом тебя самого загрызут и рядом с покойничком уложат.
И вот позвонили мне как-то в пятницу, говорят, на место ехать. Почему на место? Нам на месте делать вообще-то нечего. Мы уже опосля всех других покойника в свои руки берём. Но начальство сказало, значит, чемодан в зубы – и вперёд. Водилы у нас не было, хотя штатная единица числилась. Спасибо, что машину дали. Вообще, Вузица – город небольшой. Да и пробок у нас нет, как и светофоров. Все по правилу правой руки ездят. И всё равно умудряются в столб или друг в друга въехать, переехать кого-то. Что за люди?
Старорусская улица – хорошо известное место, сам я тут от силы два раза был, но покойников отсюда видел. Плохие они, порченные все. Тучные и быстро разлагаются, трупные пятна ничем не уберёшь, обесцвечивать приходится. Лучше, когда покойничек сухой да тощий, такого любо-дорого гримировать. Но нет, некоторым при жизни нужно раскормить свою тушу, чтобы потом некий Сеня Сухарев маялся с ними. Эгоисты.
Заехав на Старорусскую, я сразу увидел толпу. Любопытно людям, кто там откинулся. Толпе всегда такие вещи интересны: кого в кутузку увозят, кто кому морду набил, кто уже никогда не встанет. Это, наверно, память о прошлом, когда люди жили интереснее, ну и умирали быстрее. Сейчас жизнь, несмотря на экологию, низкие зарплаты и прочие невзгоды – длинная и довольно унылая. Потому люди и не берегут свои головы. На что они им?
У подъезда дома номер шесть ждал Альберт Аристархович – судмедэксперт, я его знал условно, встречались пару раз, плюс дядя Вова о нём рассказывал. Они вместе учились. Одного я понять не мог: почему Кручинский судмедэкспертом стал, а дядя Вова – гримёром. Рядом с Альбертом Аристарховичем стояло двое его мальчиков – помощники, значит. Уж они его любили, в рот заглядывали. Кручинский – личность самовлюблённая, ему это внимание, как бальзам по сердцу. Да только вырастут мальчики, уедут из Вузицы, забудут учителя своего, а он и сопьётся от нереализованных амбиций.
Рядом с помощниками стояла милиция. Мокруха, что ли?
– Наконец, приехал, – сказал без прелюдий Альберт Аристархович, выплёвывая сигарету и протягивая руку. – Мог бы и побыстрее.
– Да я сразу, как позвонили, – мои вялые попытки оправдаться Кручинский не слушал. Схватив меня за рукав и потянув к подъезду, он бросил:
– Идём.
– Зачем я вам? – спросил я его, открывая плохенькую дверь парадной. Толпа заинтересованно шепталась.
– Владимир говорил, что после его смерти ты будешь этим заниматься.
– Чем – этим?
Альберт Аристархович окинул меня недоверчивым взглядом и раздражённо цыкнул. Вплоть до третьего этажа Кручинский молчал, а перед самой дверью резко обернулся и спросил:
– Неужели он совсем тебе ничего не рассказывал? – почему-то в его голосе мне почудилась насмешка и нотки самодовольства.