просьбе, любезно прочел и снабдил ценными замечаниями старейшина российских международников, академик Евгений Максимович Примаков), я остаюсь пленником моей цеховой принадлежности.
Каким бы рациональным я сам себе ни казался, наверное, я буду слишком поверхностен в вопросах научных и, напротив, излишне подробен в другом. Это «другое» заключается в том, что я неизбежно буду «сваливаться» в то, что иному профессиональному историку может показаться эдакой «залихвасткостью». Но мне это представляется прямо-таки необходимой «репортажностью». В конце концов, по-другому я не умею.
Во-вторых, наверное, многое здесь можно было бы изложить с куда большим литературным изяществом – особенно на фоне того, что я не откажу себе в праве на эксперимент и решусь на пару-тройку сугубо литературных экзерсисов. Тем не менее, ни на какую особую нишу в русской словесности я не претендую и пишу неизбежно по-журналистски. Я и есть – много ездящий по стране и миру, много с кем знакомый, наверное, умеющий отличить информацию от пропаганды, но – репортёр.
Ещё менее известные союзники СССР во Второй мировой. Король африканского Свазиленда и президент центральноамериканской республики Гондурас
В-третьих, есть и самая больная для меня проблема. Ещё перед 60-летием Победы мой коллега с телеканала НТВ Владимир Кондратьев провёл буквально сразивший меня опрос среди московских школьников. Из «нарезки» мини-интервью со старшеклассниками (!) выяснилось, что во Второй мировой войне мы воевали не с Германией, Италией и Японией, а с… Америкой! В смысле не вместе с Америкой, а против неё. Мои худшие опасения подтвердила пришедшая на практику к нам в редакцию летом 2011 года студентка-отличница (!) журфака МГУ. Она уже не смогла ответить на вопрос, в каком году началась Великая Отечественная. Напали на нас тогда, по ее предположениям, «австрийцы и американцы».
Как же тогда писать о союзниках ещё и неизвестных? Этот вопрос я задавал себе постоянно. Мне-то всё описанное здесь кажется страшно интересным и поучительным. Но я, в конце концов, принадлежу ещё к тем поколениям.
То есть для меня «холодная война» – часть жизни, а выражение «наши отцы и деды» применительно к участникам Великой Отечественной – не фигурально. Вот я и пытался высчитать, что же для молодых теперь может оказаться уже по-настоящему «фоновым».
Ну, например, целая глава у меня будет посвящена тому, как задолго до Фиделя Кастро союзные отношения с Москвой в годы Второй мировой установил свергнутый потом Фиделем президент Фульхенсио Батиста. Это – классический пример ситуации, где молодой читатель, наверное, уже и запутается: кто такой не Батиста даже, а Кастро. Вот поэтому, когда я буду добираться до таких сюжетов, я буду обильно сопровождать свой рассказ не только литературными этюдами, но подробными сносками-справками: в интересах молодых.
А ещё я решил перестраховаться и подготовил справку, которую, вопреки правилам составления подобных книг, помещу не в приложении в конце, а уже на следующих