ваших жилах и ее кровь».
– Вот и породнились, – улыбнулся Виктор. – Будет у меня кровная сестричка. А как ее зовут, не знаете?
«Очень даже знаю. Машей зовут. Орешниковой Машей… Красивая, между прочим, девушка».
– Моя сестра не может быть некрасивой! Как бы ее повидать, а?
«Для этого надо поправиться и вернуться в строй. Маша на том берегу. Она ведь санинструктор, с передовой не уходит».
– Понял, – кивнул Виктор. – Я буду спешить.
Но как он ни спешил, в строй удалось вернуться лишь в конце января, когда добивали голодных и обмороженных вояк Паулюса. Однажды у самого элеватора он вытащил из-под огня девушку-санинструктора. Зацепило серьезно – и в живот и в голову, поэтому Громов поспешил отправить ее в госпиталь. Позже Виктор не раз корил себя за то, что не догадался спросить, как ее зовут: насколько быстрее нашел бы тогда свою кровную сестру.
И все же он ее нашел. Нашел ранней весной, когда Маша вернулась из госпиталя. Младший сержант Орешникова по-прежнему служила в их дивизии, по-прежнему была санинструктором, а капитан Громов командовал разведротой. Виктор обнял девушку и долго благодарил за то, что вытащила из студеной Волги и не пожалела своей крови. Девушка отшучивалась, что-то говорила, а Виктор чувствовал, как дрожью наливаются его руки и обнимает он ее уже совсем не по-братски.
Не сразу, далеко не сразу перестали они сторониться друг друга, неловко молчать при встречах, пока не поняли: стыдиться им нечего, любовь настолько редкий подарок судьбы, что даже на войне отвергать ее нельзя. Но что же делать дальше? Выручил Мирошников. Воровато шныряя глазами, он сказал:
– Это, конечно, не мое дело, но могу дать дельный совет: напишите письмо. Ответит – значит, «очко», нет – колоду в печку.
Печка не понадобилась…
Надо ли говорить, как благодарен был Виктор Мирошникову. Правда, на людях они «держали марку» и разговаривали как командир с подчиненным, но наедине – совсем по-другому.
Вот и сейчас, брезгливо глядя в сторону загородки с Рексом, Санька сказал, что артиллеристы где-то подобрали блохастую сучонку с тремя щенятами. Позавчера в нее угодил шальной осколок, поэтому щенята теперь сироты – ни отца, ни матери.
– Ну и что? – не сразу понял Виктор. – Жаль, конечно, но Рекс-то тут при чем?
– Слушай, капитан, ты хоть что-нибудь в собачьем деле кумекаешь?
– Да откуда… – махнул рукой Виктор.
– А я, можно сказать, спец. По другой части, но спец.
– Как это – по другой части?
– Неважно. Говорю, спец, значит, спец! Тушенкой твоего зверя не задобрить, это факт. Прикончить бы его, и вся недолга. Не будет он нам служить, не будет! Жаль, я тогда не весь диск разрядил: не думал, что псина окажется такой живучей. С передрессировкой ничего не выйдет, зря стараешься. Но я тебя знаю, командир, – взялся за гуж, будешь тянуть. Потому и решил пособить. Скажи артиллеристам, что даже дивизионная разведка не найдет щенкам матери, зато может предложить отчима.
– Как это?