стали совещаться, что им делать дальше.
– Мистика просто! Не могу поверить, Герман, в твои сказки, сам иногда балуюсь, пишу фантастику. Но чтобы в моей жизни такое случилось – Александр – человек-волк! Дурдом какой-то! – сказал Никита.
– А Барабаши ваши и другие мистические истории в московских газетах и на телевидении? – возразил ему Герман.
– Ты что, издеваешься? Это же пиар, ходы просто для рейтинга, – ответил Никита. – А тут такое, в голове не укладывается! Что делать будем, Герман, ты же местный?
– Есть только один выход: надо плыть к шаману, он должен знать, как здесь помочь. Сейчас ничего больше Саше говорить не будем, чтобы не напугать. А пока собираемся и отправляемся вверх по Витиму, надо около двухсот километров до порогов пройти засветло. До Шаман-камня, там, по нашим древним преданиям, живет очень старый и могущественный шаман.
– А вдруг его уже нет в живых? – спросил Ник.
– Такого быть не может, там, возле Шаман-камня, всегда жили наши духи, с которыми они говорят.
Натаскав воды и увидев спешно собирающихся в дорогу друзей, я стал им помогать. Все сосредоточенно молчали, укладывая необходимые вещи в дорогу. Загрузив рюкзаки в лодку, мы пошли вверх по реке. От нечего делать, взяв бинокль, я стал разглядывать берег, от которого мы отплыли. Стоявшие на берегу реки деревья и кустарники стыдливой наготой просвечивались на десятки метров вглубь. Еще не раскрывшаяся полностью весенняя листва плохо прикрывала их стволы. Можно было увидеть в глубине леса каких-нибудь животных или что-то интересное. Всматриваясь в окуляры бинокля прямо напротив, я увидел бегущую вдоль берега стаю волков. Впереди всех бежала знакомая по моим снам волчица. Она, почувствовав мой взор, остановилась и, развернувшись ко мне грудью, словно кинжал, вонзила в меня свой взгляд. Внутри моего сердца щелкнула какая-то струна, и к горлу подкатил комок, который мешал мне дышать. Никита, заметив мое состояние, вырвал у меня бинокль из рук. Взглянув в него, он закричал:
– Волки! Герман, волки, штук десять прямо за нами вдоль берега бегут!
– Взяла бы их нелегкая, – сказал Герман и добавил газу. Четырехтактная сороковка «Ямаха» тяговито рокотала на усиленном транце, сделанном специально под лодочный мотор нашего «Крыма». И я, успокоившись, одевшись потеплее, незаметно уснул. Мне приснилась моя девушка Оля, ждущая меня в Москве. Мы лежали с ней в моей московской квартире, и она нежно целовала мою спину, шепча на ушко:
– Сашенька мой, как я тебя люблю!
Мне было так хорошо, и, повернув к ней лицо для поцелуя, я вдруг увидел светлую волчицу, которая лизала мою укушенную, как я думал, мошкой спину. Резко вскочив, что в лодке с низкими бортами делать нельзя, не удержав равновесия, сразу же полетел в воду. Полусонный, я бил по воде руками, как только мог, но тяжелая одежда и резиновые сапоги тянули меня камнем на дно. Уже прощаясь с жизнью, почувствовал: кто-то с силой вытолкнул меня из глубины, поддерживая на поверхности реки несколько минут, пока не подплыли мои друзья