времени, когда к столу подали кофе и сыр, в комнате окончательно установилось неловкое молчание.
После ланча они даже отказались от вошедших у них в привычку посиделок в курилке. Кьюбитт сослался на то, что ему необходимо вернуться на пристань, чтобы завершить начатый набросок, Пэриш сообщил, что устал и хочет немного поспать, а Уочмен вышел из комнаты, пробормотав нечто маловразумительное относительно недописанного письма.
Таким образом, они не видели друг друга до самого вечера, когда вновь собрались в баре, чтобы выпить по коктейлю перед обедом. К этому времени рыболовные лодки уже вернулись с промысла, и бар был почти полон. Три молодых человека присоединились к местной публике и с удовольствием поддерживали разговор с рыбаками, лишь бы не оказаться вновь в своей компании наедине с невеселыми мыслями. Они знали, что обедать им предстоит вместе в закутке перед камином, и подсознательно оттягивали этот момент. Когда же последний моряк из местных, выпив «на посошок», сказал, что на море начинается шторм, и отправился восвояси, молодые люди, вновь оставшись втроем, будто в унисон вздрогнули от стука захлопывающейся двери и некоторое время сидели в полном молчании. Пэриш попытался, правда, затеять общий разговор, но поддержки не получил, поскольку, как недавно выяснилось, им было нечего сказать друг другу. Так, почти не нарушая тишины, они съели обед, после чего Уочмен вынул из кармана трубку и начал набивать ее.
– Что это? – неожиданно произнес Пэриш. – Только послушайте!
– Наверное, прилив начался, – процедил Уочмен. – И волны перехлестывают через прибрежные скалы Кумби-рока.
– Нет. Не похоже. Вы прислушайтесь.
В это мгновение тишину комнаты нарушил отдаленный тяжелый рокот.
– Может, это гром? – предположил Пэриш.
Некоторое время все молча вслушивались в доносившиеся до них звуки, потом Пэриш добавил:
– Чертов морской климат!
Что интересно, в деревне в это время все стихло, в атмосфере не ощущалось ни малейшего дуновения ветра, воздух, казалось, неожиданно загустел и потяжелел, будто налившись свинцом, а шторы на окнах разом повисли, словно паруса в штиль. Возможно, именно по этой причине прозвучавшие за окном звуки шагов показались присутствующим особенно громкими. Тишина в комнате продлилась еще минуту, после чего обсуждение погоды возобновилось с новой силой.
Кьюбитт, нервно поведя плечами, произнес:
– Такое ощущение, будто некий великан где-то в Дартмуре начал бить колотушкой по гигантскому металлическому противню.
– Ничего не скажу насчет великанов, обитающих в Дартмуре, но в театре грозу изображают именно так, – заметил Пэриш.
– «В театре!» – с раздражением передразнил его Уочмен. – Только об этом и говоришь! Можно подумать, что на свете ничего кроме театра не существует.
– Боже! Что с тобой происходит? Злишься на меня из-за какой-то ерунды, – удивился Пэриш.
– Извини. Ты тут ни при чем. Просто атмосферное давление