ходу, спала урывками, чтобы, вернувшись, любимый муж мог отдохнуть в уюте, чтобы радовали его дети, здоровые и ухоженные. А о себе Инга забыла. Пропала краса. Загрубела, отяжелела она. Нежеланная стала. А он всё такой же красивый, лёгкий, гибкий. Словно она ему вторую молодость подарила – свою.
И вот пришёл, наконец, долгожданный, с подарками, ласковый, слишком ласковый. Рабыню привёл – Красную Змейку. Как вошла она в дом, так словно под ногами красные чертята забегали. Тяжело на сердце стало.
Горностай говорит, что рабыню Фаиной зовут, но я её Красной Змейкой прозвала.
И перепало мне любви от мужа в этот раз, только не моя это любовь.
Негоже госпоже объедки за рабыней доедать.
Мы – тринадцать героев.
Мы создали легенду.
Поэтому власти нас простили.
Мы воины. Мы артисты.
В городе праздник. Мы открывали представление.
Мы въехали в город, каждый на своей колеснице, запряжённой шестёркой белых лошадей.
Мы долго тренировались перед представлением.
Мы изображали богов, соревнующихся в искусстве быстрой езды.
Нам давно приписывают божественное происхождение.
Многие о нас слышали, но не многие видели.
Толпа на площади выкрикивала наши имена, бросала цветы, напирала на охрану, стоящую цепью вдоль дороги.
Мы промчались с гиканьем, покрытые потом и пылью, одетые в белые туники.
Мы пронеслись, как знамёна.
У царского дворца нас встречали с музыкой.
Рабы принимали у нас поводья, отирали нас губками, смоченными розовой водой, протягивали кубки с прохладным лёгким вином.
На моей шее сегодня красуется символ рабства – железный ошейник, подаренный Горностаем.
– Всё хорошо, пока Горностай не появится, – говорит Игорь вполголоса.
– Давно его не видно. Может, не появится? – отвечает Мушка, опасливо поглядывая на меня.
– Как же! Эта белая крыса не упустит случая опозорить нас в очередной раз. То коней у кого-нибудь уведёт, то паруса снимет, – комментирует как бы самый честный Милан Рысь.
– Главное – не у нас, – вздыхает Дорио.
Пир с сильными мира сего – это танец на тонком льду.
Мы чувствуем на себе масленые взгляды сенаторов и знати.
Милость легко может смениться немилостью, честь – бесчестьем.
Наша защита – легенда о том, что мы храним друг другу верность.
Как увязать с легендой появление среди нас Горностая?
Я знаю: он придёт сегодня. Я чувствую: он где-то рядом.
Музыка заиграла в ритме танца. Мы не стали утомлять гостей ожиданием. Мы вышли танцевать, как когда-то на рынке рабов.
Сначала мы танцевали без наших мужчин, потом к нам вышел Дорио, за ним – остальные.
Никто не верит в демократичность наших отношений.
Зрители пытались определить, кто кому отдаёт предпочтение.
Танец с Миланом увлёк меня, но в желании представить себя публике моим фаворитом он слишком распускал руки. Когда Милан перешел границы, я оборвала танец и вышла из залы.
У