на первый взгляд, объективного существования в природе. Однако эти формы нужно считать не только частью наших представлений о реальности, но и частью самой реальности, поскольку они действуют и в материальных вещах, копируются телесным миром и мышлением. Характерно, что многие современные математики убеждены в том, что они в своей творческой деятельности не изобретают, а открывают реально и независимо от них существующие абстрактные структуры (29, 251).
Удивительно, но ни античные философы, ни мыслители более ранней эпохи, ни ученые позднейших времен, занятые поиском основ и гармонии мироздания, даже не пытались искать их в слове, хотя для античности и предшествующей ей эпохи научной мысли отождествление Творца со Словом было актуальным. Это была еще живая мысль, не перешедшая в разряд мифов. Однако, вероятно, многообразие языков, кажущаяся хаотичность, бессистемность многих элементов языка, слабая изученность языка как системы не стимулировали работу мысли в этом направлении.
В век развития физики гармонию мироздания стали усматривать в симметрии. Симметрия всех процессов в природе следовала из основных принципов квантовой теории поля. Все явления микромира представлялись в виде симметричной картины. Не удивительно, что и ученые, которым не чужд поиск прекрасного, стремились к симметрии, видя в ней эстетический идеал и гармонию природы.
Известна симметрия уравнений электромагнитного поля Максвелла. Установление симметрии в математическом описании электромагнитного поля, по мнению некоторых ученых, он считал обязательным. В своем «Обращении к секции математики и физики Британской ассоциации» в 1870 г. он замечает, что «математик любит прежде всего симметрию». Однако любопытно и другое: в зрелом возрасте Максвелл, когда бы ни упоминал о симметрии, делал это несколько иронически и обязательно подчеркивал, что восхищение ею – удел чистого математика, к каковым он себя не относил. Симметрия прекрасна, но еще прекраснее природа, лишенная какой бы то ни было симметрии, считает Максвелл: «Реки и холмы не обладают… симметрией; удовольствие, которое доставляет нам их форма, связано с предчувствием, что она соответствует формам текущей и нагроможденной материи; когда такие объекты изображаются искусством, они обретают дополнительную красоту как язык природы, понятый человеком…» (28, 121–123).
Гармония Н. Бора – симметрия дополнительности. Дополнительность рассматривается как воплощение симметрии. Принцип дополнительности требует некой оси, по бокам которой могут располагаться отрицающие, но дающие наиболее полное представление об истине версии: по одну сторону – «свет это волны», по другую – «свет это поток частиц» (28, 163–164).
Великий немецкий физик В. Гейзенберг считал, что для правильного понимания мироздания нужно отказаться от понятия «фундаментальная частица», и заменить его понятием фундаментальной симметрии, и что нужно отыскивать не фундаментальные частицы, а фундаментальные симметрии, от которых зависит спектр частиц и их взаимодействие. Он полагает, что физика частиц информирует нас, строго говоря, о фундаментальных структурах природы, а не о фундаментальных частицах (11, 149). Фактически