о конечных выводах, то какая удивительная аберрация XIX века тут выявляется! Ведь всё поражавшее современников «великолепие соловьёвских формул» заключено в простом смешении, переносе евангельских заповедей, обращённых к отдельной личности – «Возлюби врагов своих», «Не убий», – на государство, правительство, политику, государственную церковь. Во имя провозглашённого им «Богочеловечества», всемирного объединения людей, христиан и иудеев для жизни по евангельским законам, о современных законах Российской империи можно просто забыть! Своим требованием к власти в 1881 году он показывает именно такое, отменяющее российскую государственность истолкование своих идей, и толпа подхватывает его и его идею.
Примитивный фокус, рассчитанный на забвение простого факта. Христианство ещё за 1600 лет до Соловьёва стало государственной религией и не только оправдывало, но и благословляло уходившие на войну армии и монархов, казнящих своих подданных. И православные, и католические, и протестантские государства с одобрения своего священства все 1600 лет продолжали… – да, просто продолжали оставаться государствами, что предполагает наличие суда и армии. Но вот, повторим, появляется «великолепная соловьёвская формула», его ультиматум Александру III: «Царь должен простить (цареубийц). Если он христианин, он должен простить. Если он действительный вождь народа, он должен простить. Если государственная власть вступит на кровавый путь, мы отречёмся от неё».
Тотальное торжество формулы: Желябов + Соловьёв = общественное мнение …можно выявить даже в таком сопоставлении фактов. Как известно в марте 1881 года царь Александр III на соловьёвский ультиматум ответил: «Помиловал бы, если бы покушались на меня, но убийц отца помиловать не могу». Однако так же хорошо известно (но под этим углом зрения пока не сопоставлялось), что через несколько лет следующую группу террористов, с Александром Ульяновым, покушавшуюся уже на него лично, царь всё же не помиловал. О каком-то двоедушии царя Александра III речь заходить не может. Он действительно – скала, на которой держалась Россия. Монолитность, благородную цельность и прямодушие характера царя признавал весь мир, в том числе и его противники. А то, что он сказал в марте 1881 года – отражение того потрясающего общественного давления, тотального господства общественной мысли, сформулированной Соловьёвым. Так что даже сам великий царь тоже тогда полагал, что террористов можно бы и простить, если бы…
Понимаете? Он, Александр, только пару недель как принял власть (и громадную ответственность), ещё не полностью сформировал систему взглядов, решений, которая его и сделала оплотом России. И в какой-то мере сам ещё подвержен влиянию убогой болтовни, не может пока выключить этот фон, закадровое зудение. Как же! «Всё общество говорит», «Соловьёв формулирует, грозит отречением от кровавой власти», а отец того Соловьёва ранее учил будущего царя предмету «Русская история»… И сквозь всё это невиданное давление: теракты, отец в гробу, величайшая ответственность,