моря, воссоединения трёх ветвей русского народа).
А вот дальше войны – за Мальтийский орден, за слёзную клятву над гробом Фридриха Великого, за Священный союз, за Австрию… за всё то, что и самый наш последовательный патриот Данилевский признал «сентиментальной ошибкой». Тогда у Александра и Николая и сформировался взгляд на Россию, как на пластический материал, годный для решения всяко разных Великих Вселенских Задач. К тому же в 1812 году, по очень точному замечанию Энгельса, Наполеон не просто потерпел поражение, но доказал, как теорему, принципиальную неуязвимость России для вторжения. (Фридрих Энгельс был, кроме прочего, авторитетным военным теоретиком, которому, например, Американская энциклопедия доверила все военные статьи.)
Далее в моей книге, после тем «В. Соловьёв», «Серебряный век», важных для рассмотрения феномена антигосударственного общественного мнения в России рубежа XIX–XX веков, основное внимание будет уделено войнам, государственным деятелям, армиям, железным дорогам, внешнеторговым и межотраслевым балансам.
Заметно, что у государств, не имевших такой неуязвимости (и, соответственно, «чувства собственной неуязвимости»), на любых исторических поворотах, в государственной политике решающим фактором общественного мнения выступают охранительные тенденции. Инстинкт самосохранения уравновешивал революционные порывы. Например, Франция в 1871 году перед лицом прусского вторжения смогла перебороть даже самое сильное, острое революционное заболевание, посмотрев на свой Париж с Парижской коммуной просто как на чумной город. И поступила с ним точно так же, введя карантин. Германия в революцию 1848 года рождает Бисмарка и, главное, устойчивое общественное мнение, несколько десятилетий работавшее на Линию Бисмарка. Даже Ницше, независимый ум, не чета апостолу курсисток, при всех его насмешках над личностью железного канцлера бросает свою Швейцарию, прекрасную должность в университете и записывается добровольцем в прусскую армию.
Британия на полтора века вперёд рассчитала условия своей неуязвимости: а) флот, б) отсутствие гегемона в Европе. Далее – два слова поперёк псевдопатриотам, стоящим на том, что в России всё – самое огромное, в том числе и народные страдания. Так вот, положение насильно мобилизованных матросов британского флота было значительно хуже, чем положение русских крепостных, даже если принять один-в-один версию Радищева. И потому восстание на британском флоте в эпоху Наполеоновских войн победило. Но выборные вожди британского восстания повели себя совсем не так, как анархическая матросня Кронштадта, перестрелявшая своих офицеров. Ввиду реальной тогда наполеоновской угрозы они разработали и подписали с британским лордом адмиралтейства сложнейший, многопунктный договор, некое «расписание» дальнейшего прохождения своего «восстания», так что бы исключить какой-либо ущерб несению боевого дежурства.
Да в общем и Россия по 1812 год включительно не чувствовала себя абсолютно неуязвимой, и все свои внутриполитические