прямом, – ответил Самсон. – Ссы прямо на рабочем месте сколько хочешь, никуда бегать не надо, ведь вокруг него один сплошной туалет.
На этот раз смех раздался куда громче.
– Смейтесь-смейтесь, – кивая, произнес вдруг из ниоткуда возникший Ричард.
Он находился в отличном настроении, и выбить его из колеи даже обидными подначками сейчас не представлялось возможным. Потому он прощал сейчас все шутки в свой адрес. К тому же он уже давно привык даже не к очень смешным шуткам и просто не обращал на них внимания.
В ходе гулянки выяснилось, что работа досталась Ричарду по списку – подошла его очередь, чему тот, естественно, был безмерно рад, ведь его имя вычеркнут из «Лотереи» как минимум на пять лет. Таков закон. За это время он поднатореет в своей работе, станет высококлассным специалистом, если не произойдет ничего неординарного, и никакой проверочной аттестацией его уже будет не выбить с насиженного места. Вот уж действительно повезло.
«Да уж, – подумал Махов, – лучше всю жизнь провести среди дерьма, чем тащиться к черту на кулички, где тебя может укусить какая-нибудь злобная инопланетная бяка и ты в жутких мучениях отправишься к праотцам, сам став компостом. Лучше уж сразу пустить себе пулю в лоб, чем уж так».
– За ассенизатора! – произнес тост Самсон.
– За ассенизатора!!! – вторили остальные, поднимая бокалы высоко над головой.
4
Маленький праздник плавно перешел в очередную затяжную пьянку, где пиво и коктейли заменили крепкие спиртные напитки.
«А ведь я обещал, что не буду, – с запозданием, но без особого раскаяния подумал Эрик, вспоминая, что обещал матери не пить. – Да какая теперь к черту разница?»
Глаза сами собой остановились на мониторе, висевшем над головой невозмутимо протиравшего бокалы бармена. Показывали очередной пропагандистский репортаж-зазывалку о колонистах.
Имелось и звуковое сопровождение, но из-за шумящих приятелей Эрик ничего не слышал, о чем, впрочем, нисколько не жалел. Он примерно знал, о чем там говорят, слышал не один десяток раз в других подобных репортажах, по большому счету ничем друг от друга не отличавшихся. А говорили, что в колониях уже давно стало безопасно, эпидемий давно не случалось, и люди там получат возможность построить новую счастливую жизнь. Показывали первозданную природу, чистые пляжи, облака и солнце над головой. Живи – не хочу.
«Ну как так можно безбожно врать?! – уже в который раз возмутился Махов. – Хотя… если одно и то же вбивать в голову обывателя по капле, то рано или поздно чаша наполнится, и человек действительно поверит, что ему говорят правду, и он клюнет на предложение о добровольном переселении. Это как с телеведущей, – вспомнил он. – Лошадь лошадью, однако проходит пару лет – и начинаешь о ней думать: ну, если хлопнуть пару стакашек водки, то вроде как ничего. Еще через пару лет уже и без стакашек думаешь подобным образом. А еще через пару лет, глядишь, красавицей ее назовешь…»
Махов встал из-за стола, даже не в трезвом виде понимая, что уже все переступили некую границу и пора расходиться.
Ричард лежал в тарелке с салатом и счастливо