и два лишних часа, проводимые им за работой, помогают ему сокращать тоску одиночества. В эти тихие часы, когда никто не мешал ему работать, он перечитывал, делал заметки и выписки, которые на свиданиях передавал Ал. Михайлову».
(А. П. Прибылева-Корба)
В общем, террористы имели всю информацию о планах жандармов. Газета «Народная воля» печатала имена и приметы жандармских осведомителей. Кстати, жандармы не понимали, что происходит. Они довольно быстро смекнули, что в их системе сидит «крот»[16], но высшие офицеры подозревали друг друга. И никак не могли понять, кому и зачем из них нужно поддерживать террористов? Учитывая непростой политический расклад того времени, к этому были основания. К примеру, и сейчас существуют версии, что III Отделение все знало о готовящемся убийстве императора, и, дескать, они дали ему совершиться. Это, конечно, вряд ли. Такие приемы станут применять через 20 лет. А вот то, что мелкий незаметный чиновник знает все, – им просто в голову не приходило. Долгое время террористы чувствовали себя за Клеточниковым как за каменной стеной.
Хотя, с другой стороны, именно тогда в органах правопорядка начали появляться совершенно чудовищные люди. О них рассказ еще впереди.
А Клеточникова сдал тоже очень интересный человек.
Петля нравится не всем
Речь идет об Иване Федоровиче Окладском, или как его звали друзья по борьбе, «Ванечке». По некоторым данным, этот человек работал «ликвидатором» – то есть убивал тех, кого террористы считали стукачами. Впрочем, точных данных на этот счет нет, на суде ему ничего подобного не предъявляли, да и при СССР данных не нашли. На нет и суда нет, не будем грешить на человека.
«Иван Окладский, в начале 70–74 гг. прошлого столетия, будучи еще совершенным мальчиком, в числе других фабричных детей того же возраста был определен Петром Алексеевым для обучения грамоте в коммуну на Манежной или Вульфовской улице. Жильцы этой тогда очень популярной школы-коммуны состояли из студентов Медико-хирургической академии. Коммуна была организована Василием Семеновичем Ивановским, носившим прозвище “Василия Великого”. Самыми частными посетителями Манежной квартиры был Петр Алексеев, И. Смирнов и другие рабочие с фабрики Торнтона».
(П. С. Ивановская, революционерка)
То есть человек воспитывался на революционных идеях чуть ли не с детства. Окладский был веселый рубаха-парень. Его любили не только собственно террористы, но и более умеренные народники.
4 июля 1880 года Окладский был арестован.
На суде он вел себя как герой. Террорист сказал таковы слова:
– Я не прошу и не нуждаюсь в смягчении своей участи. Напротив, если суд смягчит свой приговор относительно меня, я приму это за оскорбление.
Однако… Помирать он как-то не захотел.
Перспектива висеть в петле ему не понравилась. Он подал прошение о помиловании, которое и получил. Разумеется, не за просто так. Окладский стал сдавать тех, кого знал. А