она пробиралась в этот класс, чтобы просто взглянуть на башенки и словно глотнуть воздуха из мира Конни: он нравился ей гораздо больше – ее собственная обшарпанная школа была втиснута посреди города и зажата другими такими же домами; когда-то красный, теперь ее кирпич почернел от сажи.
Сейчас у Джой по расписанию заканчивается химия. Синий хлопчатобумажный лабораторный халат едва сходится на пухлом животике. Они проводили эксперименты по смешиванию веществ над горелкой Бунзена, а мистер Копек нудно бубнил что-то о правилах безопасности и о вреде рассеянности. Джой ненавидела свою фигуру. Когда они переодевались на физкультуру, было видно, что она самая толстая в классе. Мало того, приходилось влезать в голубое облегающее трико, которое подчеркивало каждую лишнюю складочку.
Большинство девочек были худенькими, с плоской грудью, а у Джой грудь колыхалась при каждом движении. А еще кожа у нее была чуть темнее, чем у всех, а волосы – чуть чернее. Но хуже всего – эти ежемесячные мучения.
– Тебе грудь не мешает, когда бежишь вниз по лестнице? – спросила она однажды Конни.
Та сначала не поняла вопроса, а потом рассмеялась:
– Да на мою грудь второй раз никто и не обернется. Мне приходится напихивать в лифчик носки, – созналась она. – Радуйся, что у тебя есть фигура!
Но Джой это не убедило.
Она не простила Айви за те жестокие слова и то и дело бичевала себя ими, повторяя их снова и снова. Она жирный толстый пончик, все это видят. Одна радость, что сегодня пятница, и они сейчас пойдут к Сантини встретиться с Розой и сочинять костюмы для следующего выступления «Шелковинок».
Глядя на себя в зеркало, Джой всегда видела только пухлый живот и пышную грудь. Конни такая тоненькая и высокая, а Роза поджарая и гибкая, как проволока. Рядом с ними Джой чувствовала себя куском сала. Мама любила от души наготовить еды для постояльцев, а Джой должна была доедать то, что оставалось несъеденным, даже если она не была голодна.
– Давай-давай, ешь, ты же растешь! И чтобы тарелка была чистой. Подумай о несчастных голодных сиротах в Китае!
Не было никакой возможности отвертеться от еды. Раз в месяц после концерта они отправлялись к тете Марии на спагетти и мороженое, а мистер Мильбурн, их новый жилец, занявший комнату доктора Фридмана, когда тот отправился учиться за границу, по доброте своей привозил для Джой коробки конфет из всех деловых поездок за неделю: коробки сливочных помадок с открыткой «Подарок из Файли», или «Подарок из Саутпорта», или «Подарок из Уайтхейвена». У него был маленький «Моррис», и он часто подвозил Джой в город. На заднем сиденье высились упаковки с лекарствами и лечебным инвентарем – какие-то корсеты с трубочками, завязочками и бульбочками на концах, из портфеля, извиваясь, словно змеи, топорщились жгуты. Спереди было так тесно, что во время езды они то и дело сшибались коленками.
– Фу, просто мурашки бегут, – со смешком призналась она однажды Конни. – Я же не его «прекрасная принцесса»!
Вот бы уже можно было расходиться по домам… Химическую лабораторию