неторопливо повернулся к ней спиной, подошел к увею и вернул ему ритуальный клинок:
– Я – сделал…
– Ты был услышан! – кивнул жрец, с благоговением протер дымящееся лезвие куском ткани и протянул его Крому: – Бастарз смотрит на тебя, ори’шер!
«Мужчина-воин», до этого момента соперничавший со статуей Бастарза в неподвижности, не глядя, отвел в мою сторону руку, сжимавшую Посох Тьмы, дождался, пока я возьмусь за древко, и взял ритуальный клинок. Потом так же неторопливо, как Тарваз, сделал положенные три шага и остановился.
Я им залюбовалась. Было с чего – даже сейчас, толком не восстановившись после ранения, он выглядел внушительно. И чем-то походил на Дээта[62].
Видимо, эта мысль пришла в голову не только мне – десницы некоторых хейсаров потянулись к рукоятям наш’ги, а Расколотая Скала даже вцепился рукой в плечо стоящего рядом с ним воина.
Кром не обратил на их шевеления никакого внимания – постоял, глядя на статую, минуты две – две с половиной, потом подошел к помощнику увея, удерживающего брыкающегося барана рядом с окровавленным жертвенным камнем, и отточенным движением сбил животное с ног…
…То, что с ножами Меченый управляется ничуть не хуже, чем с посохом или чеканом, я догадывалась. Но то, что он может с ними делать в реальности, видела впервые – удары, которые он наносил, были похожи друг на друга, как капельки росы. И выглядели до безумия красиво! Да, именно красиво – казалось, он не вкладывал в движения рук никаких усилий, но отточенный клинок перехватывал глотки жертвенным животным с такой легкостью, как будто кромсал воздух!
Что интересно, при этом Кром смотрел не на них и не на кровь, сплошным потоком стекающую по желобкам к каменному колодцу у ног статуи, а на каменное копье, зажатое в руке Бога-Воина.
Видимо, молитвы, которые он возносил во время жертвоприношения, были действительно искренними, так как Барс принял и его дары. Точно так же, как и дары Каменной Длани.
Окружавшие нас воины снова сотрясли воздух троекратным ревом и затихли, уставившись на меня.
Что делать, когда мне вручат ритуальный клинок, я помнила прекрасно. Поэтому, услышав «Бастарз смотрит на тебя, гард’эйт», осторожно взяла все еще теплый клинок за рукоять и протянула его Крому:
– Его длань – моя длань! Я сказала…
Потом подошла к статуе и решительно заглянула в ее глаза.
Странно, но жуть, которой веяло от нее все время до этого, тут же куда-то пропала, а на смену ей пришли непоколебимое спокойствие и твердая уверенность в том, что я тут по праву.
«Благодарю тебя, Барс, за то, что ты не дал прерваться нити жизни моего мужа, за то, что в его руки потихонечку возвращается былая сила, и за то, что ни одна из полученных ран не превратила его в бессильного калеку, не способного взять в руки меч!»
То, что Кром сражается не мечом, а посохом или чеканом, я сообразила уже после того, как завершила молитву. Но поправляться не стала – Бастарз и сам был воином. Значит, понимал, что значит немощь. И