зная, что в его отсутствие избу не сожгут и не ограбят враги, где женщина, встретив в ночных горах чужого мужчину, радушно и безбоязненно говорит ему «здравствуй»?
Волкодав очень хотел бы там жить… Он даже думал когда-то, что его родной дом и был этим сокровенным, Богами оберегаемым местом. Все дети так думают, если только судьба к ним хоть сколько-нибудь справедлива. Теперь ему трудно было поверить, что подобный край существует где-нибудь на земле. И он помнил испуг в глазах Айсуран, когда та смотрела на него после схватки с разбойниками.
Кан-Кендарат поудобнее устроилась на подстилке:
– Удивительные вещи говоришь ты, сестра. Племя, осенённое равной благосклонностью шада Менучера и его заклятых врагов! Должно быть, вы, подобно виллам, обитаете в орлином гнезде, до которого просто никому не добраться? Или так страшно мстите за любую обиду, что с вами предпочитают не связываться?
К некоторому удивлению Волкодава, Айсуран рассмеялась:
– Всё куда проще, почтенная госпожа. Даже мергейты Гурцата Жестокого понимали вкус вина и его цену. Дело в том, что Богиня вырастила дивную лозу, дающую урожай только в нашей долине. Если увезти черенки, они примутся, зацветут и принесут ягоды, но у гроздьев будет совсем другой вкус. Это знают и нынешний государь, и молодой Тайлар Хум, предводитель бунтовщиков. Вздумай они обрушиться на нашу деревню – и кто год спустя поднесёт им напиток, вызревший под землёй, в запечатанных дзумах?
Злокозненный разум тотчас подсказал Волкодаву ответ. Другие виноградари, которых можно будет поселить в ваших опустевших домах. Такие же умелые, только более покорные. Вслух подобные вещи произносить, конечно, не стоило, да он и не собирался.
Не очень понятное, но мощное внутреннее чувство заставило его тотчас отодвинуть эти мысли прочь, словно они, даже не будучи произнесены, могли накликать беду…
Судя по выражению лица, мать Кендарат подумала примерно о том же. Но вместо того, чтобы пуститься в спор с Айсуран, она неожиданно повернулась к венну.
– Ну а ты, малыш? – спросила она. – Кого нам благодарить за спасение?
Теперь на Волкодава смотрели уже все. Даже приоткрывший один глаз халисунец. Венну сделалось отчётливо неуютно. Может быть, оттого, что в голосе жрицы внятно прозвучала насмешка. Пока он соображал, что могла значить эта насмешка и как вообще отвечать, не сорвавшись снова на свист, странница вдруг добавила:
– Только не говори мне, будто в Самоцветные горы шёл надсмотрщиком наниматься. Драться ты не умеешь.
После этого отвечать расхотелось совсем, и Волкодав промолчал. Если бы у костра сидели одни мужчины, он, пожалуй, просто поднялся бы и ушёл. Благо начал этот путь в одиночку, никому не обещал подмоги и сам не ждал подставленного плеча. В особенности на первых же шагах. Однако он успел решить про себя, что проводит женщин и беспомощного сына пекаря до ближайшего поселения. Поэтому Волкодав просто уставился в костёр и остался сидеть.
Хватит и того, что голоса этих людей, превращённые