особого ухода, по причине его опасности».
Мне Стюре рассказал о том почти бездонном отчаянии, которое он испытывал в тот период:
– В Грюксбу мне жилось замечательно. Много друзей, работа ведущим лотереи в Фалуне. Я пользовался большой популярностью у пожилых тетенек. Многие специально приходили в те дни, когда я работал. Я выкрикивал результаты, продавал жетоны, заботился о тетеньках, приносил им кофе, перешучивался с ними. Благодаря мне им было там хорошо и уютно. Мне самому это нравилось, работа подходила идеально. Попав в тюрьму за ограбление банка, я сжег за собой корабли. В один день я потерял все – родных, друзей, работу… Я и раньше совершал серьезные проступки, но это было давно, в молодости, в шестидесятые-семидесятые годы. После ограбления я даже не представлял себе, как смогу смотреть в глаза братьям и сестрам. Я остался совсем один, мне не к чему было возвращаться. У меня не осталось ничего.
Время, проведенное в Худдинге, дало Бергвалю, по его словам, две вещи.
– В судебно-психиатрической клинике в Худдинге я узнал, что даже самый ужасный серийный убийца, такой как Юха Вальяккала, может вызывать восхищение у некоторых сотрудников. Его поместили в особый изолятор, где за ним круглосуточно присматривали. Юха и его преступления вызывали смешанное чувство ужаса и восторга.
Юха Вальяккала вместе со своей финской девушкой Маритой вырезали целую семью в Омселе в провинции Вестерботтен в 1988 году. После того как их обоих задержали в Дании, Юха был направлен на обследование в клинику судебной психиатрии в Худдинге. Хотя прошло немало времени с тех пор, как он покинул клинику, его присутствие в отделении очень ощущалось.
– Некоторые сотрудники постоянно обсуждали со мной Юху и его убийства – я стал для них единственной отдушиной в их потребности поговорить о нем, – рассказывает Стюре. – Я заметил, что даже самый отвратительный преступник может вызывать восхищение и поклонение.
Это было первое. Второе, как поясняет Стюре, – Анита Стерски рассказала ему о «потрясающей форме психодинамической терапии», которую практикуют в Сэтерской больнице. С этим видом лечения он связывал большие ожидания.
Темно-синий «Вольво» миновал гольф-клуб города Сэтер, на небольшой скорости свернул на Йонсхуттевеген и двинулся вдоль зеленого берега озера Юстерн. Пассажир, сидевший на заднем сиденье, понятия не имел, что достигнет международной известности и по количеству убийств переплюнет таких корифеев, как Джек Потрошитель, Тед Банди[23] и Джон Уэйн Гейси[24].
Однако дело происходило ранней весной 1991 года, кучи веток, собранные для костра вальпургиевой ночи[25], еще не сгорели в огне, и Томаса Квика по-прежнему звали Стюре Бергваль. Он еще не подозревал о том, что его история будет в течение десятилетий волновать и занимать психологов, врачей, ученых, журналистов и немалую часть шведского правоохранительного аппарата. В тот момент