Если хотите, могу взять карту и нанести на нее границу, как в школе на географии.
Да он рвался в бой не меньше Шона. Эндрю улыбнулся.
– Начнем, пожалуй, в эти выходные, – предложил он. – Тебе определенно понадобится непромокаемая ветровка.
Дождь зарядил снова, и Эндрю включил дворники.
Эйдан сидел молча и думал. Эндрю был к нему просто поразительно добр. Одежда ведь очень дорого стоит. Бабушка вечно сетовала, мол, одежда ужасно дорогая, а Эйдан ужасно быстро из нее вырастает. Еще бабушка постоянно твердила, что ни в коем случае нельзя залезать в долги. «С долгами придется рассчитываться», – говорила она.
А вот теперь он, Эйдан, хочет, чтобы Эндрю купил ему и ветровку, и все прочее. Эйдану стало очень стыдно. Конечно, у Эндрю и большой дом, и машина, а бабушка никогда не могла себе позволить ни того ни другого, и работает у него по меньшей мере четыре человека, но стоило Эйдану поглядеть на ветхие джинсы Эндрю и старую куртку на молнии, и он невольно засомневался, так ли уж Эндрю богат. А в уплату Эйдан не мог сделать ничего – вот только составить карту области попечения. Сущая ерунда по сравнению со всеми благодеяниями Эндрю.
Когда они приехали в Мелфорд и Эндрю въехал на парковку перед самым большим супермаркетом, Эйдана снова одолели угрызения совести. Эндрю еще и еду ему покупает. Бабушка всегда сокрушалась, что продукты нынче такие дорогие. Эндрю стало ужасно стыдно, и он со странной смесью отчаяния и надежды вытащил свой старый, тощий, пустой бумажник и заглянул в него.
И ахнул. И посерел, и голова у него закружилась – просто от неожиданности.
Эндрю, не успевший толком вылезти из машины, замер на полдороге и спросил:
– Что случилось?
Эйдан сорвал очки с носа и проверил – да, все взаправду. Зажав очки во рту, он вынул из бумажника толстую пачку двадцатифунтовых банкнот. Их была целая куча. И когда он посмотрел на них без очков, они никуда не исчезли.
– Деньги! – выговорил Эйдан с очками во рту. – Да ведь этот бумажник только что был совсем пустой, вот честное слово!
Эндрю сел обратно и закрыл дверцу.
– Можно взглянуть? – спросил он и протянул Руку.
Эйдан отдал ему бумажник.
– Получается, кто-то подсунул туда денег, – проговорил он и снова надел очки.
Эндрю ощутил, как старый кожаный бумажник тихонько шипит и пузырится под его пальцами. Он вспомнил, как дед объяснял ему, что означает это шипение.
– Очень сильные чары, которые наложили, когда делали бумажник, – сказал он. – Откуда он у тебя?
– Бабушка дала, – ответил Эйдан. – На той неделе, дня за два до… до смерти. Сказала, мол, забирай: это ведь единственное, что мой отец подарил маме, – кроме меня, конечно.
– А когда умерла твоя мама? – спросил Эндрю, медленно протягивая обратно чудесный бумажник.
– Когда мне было два года, десять лет назад, – сказал Эйдан. – Бабушка говорила, мой отец исчез с лица земли еще до моего рождения.
Он взял бумажник и снова снял очки, чтобы пересчитать деньги.
– То