горестей, чем радости.
Как просто и жестоко устроен мир. Много ли надо, чтобы почувствовать себя счастливой? Не может принести счастья ни работа, пусть даже успешная, ни деньги – на что мне их тратить? Если в доме холодно и пусто… Пусто и холодно…
Почему-то мне совсем не хочется брать собаку, совсем. И кошку не хочется. Я не хочу признаваться самой себе: вот у других есть мужья и дети, а у меня собака с кошкой, другого не получилось. Пусть лучше у меня не будет ничего.
Я легла спать совершенно истерзанной собственными мыслями и, уже засыпая, как будто услышала: «Просто надо отвернуться от самой себя. Найди того, кому нужна твоя помощь, и помоги. Сразу станет легче. Разорвутся прочные и мучительные путы одиночества». Я зажгла свет и села на кровати. Кому в половине двенадцатого ночи может понадобиться моя помощь?
Мне самой нужна помощь. Мне плохо, мне одиноко. Мне вдруг показалась бессмысленной вся жизнь. Как же я помогу другим? Поделюсь с ними своим одиночеством и пустотой и вопреки всем физическим законам из ничего получится что-то? Нет. Я в это не верю.
Вот как на меня повлиял Алеша Сутягин – гладкий, сытый, довольный жизнью, живущий в прекрасной, просто великолепной квартире. Не знаю, какая теперь у него жена, но наверняка красивая и милая. Как все удачно и хорошо. Мог ли он поступить по-другому, узнав – от меня лично, – что у меня никогда не будет детей? Нет, наверно. Ведь у него тоже одна жизнь. У него к тому времени уже был ребенок. Он расстался с первой женой то ли из-за меня – так думали все, то ли из-за того, что ему надоело жить, мирясь с условностями семьи, захотелось свободы – так казалось мне.
Я тогда чуть не умерла – не хотела ни есть, ни пить, ни дышать без него. Но потом, со временем, боль сначала притупилась, а потом забылась вовсе. Так что теперь, глядя на Верочку, я даже думаю – хорошо, что я так не любила. А как же любила я, если, расставшись с Алешей, две недели вообще не выходила на улицу, ничего не ела, не поднимала трубку, не открывала дверь маме с отчимом и отцу, которого по такому поводу мама вызвала на помощь. Не ходила на свою работу в школу. Меня после этого выгнали из школы, потому что я прогуляла две рабочих недели без уважительной причины, да и еще многие думали, что у меня запой – кто-то видел меня стоящей у окна с безумным взглядом и красным, опухшим от слез лицом…
Но я все это забыла. Я стала ироничная, сильная, самодостаточная. Я не люблю мужчин, они мне все кажутся тупыми, самодовольными, ограниченными существами, от большинства из них плохо пахнет, они живут скотскими инстинктами… И они не любят меня. Говорят изредка комплименты и не любят. Даже поглядывают заинтересованными, «мужскими» глазами, если я вдруг добавляю что-то женское к своей обычной спартанской одежде. Но не любят. И ведь я живу, совершенно не страдая без этого. Жила…
Неужели… Неужели же мне, как обычной женщине, нужно мужское внимание? Неужели эта случайная встреча показала мне, что я… я – одинока? И никому не нужна? Что я некрасива, неухожена, неинтересна?