бабушкином платке и халате, которые родители не стали выбрасывать – на память. Фиме казалось странным, что человек давно истлел в земле, а вещи покойника все еще хранят его запах. Ей казалось несправедливым, что вещи живут дольше людей. Она мечтала изобрести эликсир вечной жизни. Не изобрела. А теперь вот хотела умереть раньше положенного ей срока. Добровольно. Скорее самовольно. Этот бунт должен был стать первым серьезным бунтом в ее жизни. И последним.
2
В ту последнюю субботу Фима проснулась поздно. Сладко потянулась, лежа в постели, встала, раздвинула шторы – шел снег. Зыбкое белое покрывало припорошило землю, и мир уже не казался таким уж безрадостным. Фима выпила кофе, который раньше никогда не пила, потому что мама всегда говорила, что кофе вреден для здоровья, а также для цвета лица и зубов. Кофе был вкусный, ароматный. Фима съела две пышных булочки с маком и помадкой, купленных вчера вечером. Они были восхитительны. Булочки Фима не ела уже лет пять, потому что мама как-то сказала, что она начала поправляться и пора бы уже прекратить все эти высоко калорийные излишества, потому что фигура может необратимо испортиться. Утро было прекрасным. Умирать не хотелось. И все же Фима около четырех часов дня решительно намазала лицо кремом – мама часто любила повторять, что выйти на улицу без крема на лице все равно, что выйти босиком на мороз, накинула свою нарядную норковую шубку, подаренную папой, и отправилась в магазин делать необходимые приготовления. Она купила вяленой воблы. Ей всегда хотелось ее попробовать, но мама говорила, что есть соленое, в целом, вредно, а воблу, в частности, как-то по-плебейски. Мама говорила, что вобла – дешевое удовольствие пролетариата. Еще Фима купила бутылочку пива. Пива она тоже ни разу не пробовала. Папа говорил, что с бутылочки пива в хорошей компании и начинается алкоголизм. А в жизни Фимы не было ни хороших компаний, ни пива, значит, алкоголизм ей не грозил. Еще Фима купила сырокопченой колбасы, семечки, маринованные огурчики, сок в пачке и гамбургер – все это было в списке запрещенных продуктов. Поколебавшись, положила в корзину пачку сигарет – должна же она и это попробовать. И, конечно же, приобрела бутылку коньяка. Потом в одной аптеке она купила три упаковки снотворного и еще две в другой – чтобы не вызвать подозрений. Потом она купила два букета кал. Не удержалась и прихватила еще огромный букет белых хризантем – цветов поздней осени. Дома Фима поставила цветы в жизнерадостные вазы из муранского стекла. Постелила на стол льняную кружевную скатерть, которую мама привезла из Гента и подарила со словами, что в приличном доме для гостей нужно прилично сервировать стол. Гостей в Фимином доме не было. И сегодня был дебютный выход парадной бельгийской скатерти, ведь в гости должна была заглянуть смерть. На стол Фима поставила тарелки из белого английского фарфора, в пене хрупкой золотой каймы. Тоже подарок мамы на совершеннолетие. Выложила серебряные приборы – подарок папы на один из дней рождения. Таблетки