улицу незнакомого города с яркими вывесками, совершенно невозможными ни в одном из советских городов. И одет Русик уже в джинсовый костюм, явно не из тех, которые возил из Питера Рудик Бородавкин.
Руслан сидит в невозможно шикарном (как ему показалось) баре перед тонким бокалом с соломинкой, оснащенная роскошными выпуклостями дама увлеченно нашёптывает ему на ухо.
Руслан в сопровождении смеющейся черноволосой женщины едет в купе поезда, купе, в котором нет верхних полок, а вместо них – большое зеркало, а на потолке – хрустальная люстра. Вежливый опрятный проводник вносит поднос, на котором два бокала и блестящее ведерко, из которого торчит горлышко бутылки.
Руслан, внушительный мужчина, что-то быстро пишет за огромным дубовым столом в величавом кабинете.
Тот же Руслан, но в более фривольном виде, в этом же каюнете на кожаном диване рядом с длинноногой блондинкой, чья одежда ещё в большем беспорядке, чем его.
Руслан, погрузневший и заматеревший, обзаведшийся солидными очками и твёрдой шляпой, но не потерявший мужественной красоты, в окружении почтенных старцев важно стоит над огромной надписью «ЛЕНИН»…
Потом пошло другое: по-прежнему юный Руслан проходит сквозь железную калитку и видит за зеленым газоном красивое жёлтое здание. Его ведёт по анфиладам парадных залов офицер в синей форме и белоснежной фуражке, а потом в уютной комнате с ним беседует благожелательный улыбчивый мужчина с большими залысинами. И уже Руслан в ослепляющем свете, под жужжание камер, рассказывает что-то возбуждённой толпе людей, лихорадочно царапающих в блокнотах. И он же, возмужавший, в ковбойской шляпе и тёмных очках, ведёт угловатую ярко-красную машину по долгому шоссе и останавливается у милого трехэтажного особняка, на асфальтовой дорожке перед которым его встречают улыбающаяся красивая женщина и пара ухоженных детей.
Последним видением было такое: откинувшись в покойном кресле перед камином, покуривая толстую сигару, он с довольным видом рассматривает книжку в яркой обложке. Имя автора выявилось в зеркале четко: «Ruslan Zagorovsky»…
– …Яко исчезает дым, да исчезнут! – вырвалось из недр его сознания, и амальгама вмиг померкла.
Он ощутил мимолётное сожаление, что видения прервались. Ошеломлённо всматривался в повисшую перед ним муть, вновь забыв слова молитвы. Муть стала проясняться, что-то зашевелилось, спеша оформиться и явить себя.
Из глубины колдовского зеркала на него вновь глянул мёртвый глаз Розы.
«Зачем ты это сделал? – проскрипело в его мозгу. – Это варианты твоего будущего. Ты же за этим сюда пришел, нет?.. Ну, давай, давай, поищем другие линии, посмотрим. Весь мир перед тобой!»
В зеркале опять началось движение, предвещающее появление новых картин. Но другой знакомый голос всколыхнул мозг, словно удар в висок: «Помни: они – ничто!»
– …Яко тает воск от лица огня, тако да погибнут беси от лица любящих Бога и знаменующихся крестным знамением! – возгласил он в набирающую силу