к добродетели, она понимала прелесть существования, богатого наслаждениями, а там, где дело касалось любимого брата, она была подчас более снисходительна, нежели того требовала ее совесть. Волокитство было тогда в моде; оно шло рука об руку с возрождением искусств и находило себе оправдание в пробудившемся стремлении восстановить прославленное средневековое рыцарство с его заманчивыми приключениями. При этих условиях легко можно себе объяснить, почему сочинительница веселой новеллы «История счастливого любовника» не пренебрегла никакими средствами, чтобы убедить графиню в несостоятельности ее провинциальных понятий о нравственности. Между тем эта опасная искусительница, характер которой трудно определить в точности, никогда не покровительствовала распутству своего брата; и сам Франциск тщательно скрывал от нее свои мимолетные любовные приключения, потому что она называла их тривиальными и очень строго относилась к ним. Рыцарские романы были любимым чтением Маргариты и привели ее к своеобразному миросозерцанию, отражение которого, по мнению знатоков французской истории, до сих пор заметно в духе и нравах современного французского общества, несмотря на его своеобразные фазисы развития и все те перемены, которым оно подверглось в течение трех столетий. Согласно этому миросозерцанию герцогиня пришла к убеждению, что самоотверженная дружба должна была сделаться основой всяких сношений даже между лицами различных полов, потому что только при этом условии возможно полное и наивное доверие людей друг к другу. Она изобрела так называемые «alliances» (альянсы), в которых друзья разного пола считались братом и сестрой. Им предоставлялось открыто выражать свою взаимную любовь, основанную на духовном влечении, и этим уничтожалась всякая возможность порицания или осуждения. Такого рода союзы Маргарита уже ввела при своем маленьком дворе в Алансоне, и она стремилась теперь распространить их при дворе брата. Само собой разумеется, что эти союзы на деле оказались далеко не такими невинными, какими воображала их учредительница, но, тем не менее, из них выработались известные формы и отношения общежития, которые в значительной мере способствовали смягчению нравов. В данном случае виден любопытный контраст между шестнадцатым и нынешним столетием. Альянсы времен Франциска I были возобновлены во Франции в девятнадцатом веке сенсимонистами и социалистами и проникли в среднее сословие; и то, что прежде представляло собой не более как форму, должно было превратиться здесь в серьезный основной закон для свободных отношений между мужчинами и женщинами. Маргарита сочувственно относилась к кальвинизму и даже впоследствии увлеклась им; если бы сенсимонисты появились в ее время, то она, вероятно, приняла бы и их учение и до известной степени старалась бы применить его на практике. В этом случае, как и во многих других, Маргарита представляла резкий контраст со своим братом, несмотря на кажущееся сходство характеров. Франциск как эгоист,
