спать, – в голосе девочки зазвучало чувство глубокого удовлетворения. – И знаешь, мой дедулечка, я тебя люблю, ужас как люблю! Мое сердечко открывается все шире и шире. Теперь уж скоро я совсем посажу тебя в него. Ну, скажи мне, пожалуйста, разве тебе не будет там хорошо и уютно?
– Пожалуйста, не говори пустяков, – заметил старый сэр Роджер. Его слова были суровы, но он произнес их ласковым тоном. – Я люблю маленьких девочек, которые…
– Которые что? – спросила Дороти, быстро выпрямилась, села и посмотрела на него. – Каких маленьких девочек ты любишь?
– Таких, которые в начале дня послушны, в середине дня послушны и вечером послушны.
Дороти слушала с глубоким вниманием.
– А что, по-твоему, дедуля, значит «слушаться»? – спросила она после долгого молчания.
– Маленькая девочка должна слушаться своих родителей, воспитателей и делать все, что они ей скажут.
– Значит, я должна слушаться тебя и тетю Доротею? – поинтересовалась она.
– Ты должна слушаться меня. Слышишь? – заметил старик.
– Да, слышу, – ответила Дороти.
– Понимаешь?
– Чуточку понимаю.
– И ты будешь слушаться?
– Н-нет, – ответила Дороти.
– Значит, ты очень дурная девочка.
– Думаю, да, – беспечно согласилась Дороти. – Знаешь, мне так хочется спать, и у тебя такие большие, такие славные, удобные руки. Вот я улягусь, прижмусь к тебе, закрою глаза, засну и во сне увижу маму и папу.
– Ты можешь заснуть через минуту, но раз уж ты приехала жить со мной, ты должна меня слушаться… Обещай мне быть послушной.
– Не могу обещать.
– Почему ты так говоришь?
– Потому что ты такой… такой… чуточку странный. И мне не всегда нравится то, что ты делаешь. Вот и к тете Доротее ты совсем не добрый. Ты славный, я люблю тебя, очень люблю, и я всегда очень стараюсь делать то, что тебе нравится, но совсем слушаться тебя я не могу…
Голос ребенка задрожал, будто она сдерживала слезы.
– Почему не можешь? – старик укутал ее поплотней и прижал к себе.
– Потому что ты не всегда бываешь добрый, и потом, знаешь, дедуля, ты не любил мою маму и моего папу.
– Ну, довольно, довольно, – сказал сэр Роджер, – я не хочу говорить с тобой об этом. Если ты будешь доброй и хорошей, я полюблю тебя. Но вижу, ты ужасно избалована. Здесь, в Сторме, тебя баловать не станут. Об этом позаботится тетя Доротея.
– О, с ней я могу делать все, что мне захочется! Я могу обвить ее вокруг пальчика, вот так, – и Дороти выразительно крутанула большим пальцем.
– Ну, моя милая, я вижу, что тебе придется многому поучиться. Тебя привезли сюда, чтобы мы тебя воспитали, и мы посмотрим, кто здесь распоряжается.
– Ну, хорошо, посмотрим, – она подняла личико, протянула пухлые губки и, прижавшись ими к поблекшей, морщинистой щеке деда, еще раз прошептала: – Я люблю тебя, люблю, люблю. Ах, как хочется спать!
В ту же секунду она заснула крепким сном.
Старый Сезиджер принадлежал к числу самых суровых стариков