потолка!
– Как это – на фоне потолка? – не поняла я и подняла голову к люстре. – Снизу, что ли?
– Да. Скажи ему, пусть он ляжет! И из такого положения нажмет на кнопку! – Иностранец, решивший, что мы, занятые диалогом, о нем забыли, крадучись, сделал два шага к спасительному спуску с лестницы, но Самойлов тут же догнал его, схватил за плечо и крикнул ему в самое ухо: – Андэстенд, я спрашиваю, или нет?! Когда я спрашиваю, надо отвечать! Андэстенд?!
Турист от испуга присел.
– Паша, пусти его! И вообще он не американец, он испанец!
– Да с чего ты взяла?
– С того, что я сама начала изучать испанский и поняла даже пару слов.
– В самом деле? – робко переспросил меня Паша и, дабы проверить мое предположение, сообщил испанцу единственную фразу, которую знал на его языке: – Бесаме! Бесаме мучо!
Тот, вздрогнув, быстро залепетал что-то по-испански, вырвался и убежал, затравленно оглядываясь.
– Надо же, и впрямь испанец!
– Паша, Паша… – покачала я головой. – Идем, а то совсем заблудимся.
К сожалению, я накаркала. Мы действительно потерялись. Войдя в первый зал, где предположительно скрылся металлист, а потом и наши друзья, и никого не увидев, мы спокойно зашли в следующее помещение, но когда и оно оказалось безлюдным, а вывело нас в коридор, в котором было видимо-невидимо дверей в такие же точно залы, тут уж мы загрустили не на шутку.
– Паша! – обрушила я свое раздражение на друга. – Ты понимаешь, что я впервые в Питере?! Что я всю жизнь мечтала посетить Эрмитаж и послушать лекцию экскурсовода?! А из-за тебя… И что теперь прикажешь делать? Ходить, уподобившись тупым баранам, из помещения в помещение и глазеть на картины, самостоятельно читая таблички? Ты понимаешь, насколько велик Эрмитаж?! Самое интересное и известное мы сами не найдем!
– Давай позвоним Жеке и Катьке, – опустив глаза и покраснев всем лицом и шеей, предложил Самойлов.
Я лишь взяла его за рукав, подвела к объявлению, висевшему в каждом зале, и ткнула пальцем, злобно прошипев:
– Читать умеешь?
– «Убедительная просьба отключить мобильные телефоны», – послушно прочитал Паша вслух, пригорюнившись, тяжко вздохнул и превратился в молчуна, чувствуя свою вину.
– От тебя одни проблемы, – добавила ему горя я и, высокомерно отвернувшись, демонстративно начала путешествовать по музею в одиночестве.
Паша, держась на определенном расстоянии, все же плелся следом, боясь потерять меня из виду и остаться в одиночестве. Меня это радовало, так как я тоже не желала совсем уж потеряться, а тут нас вроде бы двое. Пройдя несколько залов и ощутив, что раздражение на друга меня почти покинуло, я хотела уж было подозвать его и извиниться за вспыльчивость, но в эту секунду до моих ушей донесся из коридора голос русскоговорящего экскурсовода. «Наши!» – взорвалась мысль в моем мозгу, и я бегом ринулась в коридор. Там оказалось несколько групп, обегая каждую сбоку, я прислушивалась к языку, на котором говорят. Японский… Английский… Где же русские?
Заметив