уме. Ответы были тут же получены. Паганель узнал, что европеец был в плену у одного из индейских племен, кочующих по области между Колорадо и Рио-Негро.
– Но где же находился он в последнее время? – спросил Паганель.
– У кацика Кальфукура, – ответил Талькав.
– Не вблизи ли той линии, по которой мы двигались до сих пор?
– Да.
– А кто такой этот кацик?
– Он вождь индейского племени поюхов – человек с двумя языками, с двумя сердцами.
– То есть он хочет сказать, что этот вождь – человек фальшивый на словах и на деле… – пояснил Паганель, предварительно переведя дословно это красивое, образное выражение. – А сможем ли мы освободить нашего друга? – спросил, обращаясь к проводнику, географ.
– Быть может, если он еще в руках индейцев.
– А когда вы о нем слыхали?
– Давно. С тех пор солнце уже два раза посылало пампасам лето.
Радость Гленарвана не поддавалась описанию. Время, указанное патагонцем, совпадало с датой документа. Оставалось предложить еще один вопрос Талькаву, и Паганель не замедлил это сделать.
– Вы говорите об одном пленнике, – сказал он, – а разве их было не трое?
– Не знаю.
– И вы ничего не знаете о том, что теперь с пленником?
– Ничего.
На этом разговор закончился. Представлялось вполне возможным, что трое пленников могли быть давно разлучены. Но из слов патагонца несомненно вытекало, что среди индейцев шел разговор о европейце, попавшем к ним в плен. Время, когда это произошло, место, где находился пленник, даже образная фраза патагонца о его отваге – все, очевидно, относилось к капитану Гранту.
На следующий день,25 октября, наши путешественники с новым воодушевлением продолжали свой путь к востоку. Ехали они по печальной, однообразной, бесконечной равнине, на местном языке носящей название «травезиас». Глинистая почва вследствие действия ветров представляла совершенно гладкую поверхность: нигде не видно было не только камня, но даже камешка. Они попадались только на дне какого-нибудь бесплодного, пересохшего оврага или по берегам прудков, вырытых руками индейцев. Изредка встречались низкорослые рощи с черноватыми верхушками. Там и сям среди них проглядывали белые рожковые деревья – мякоть их стручков сладка, освежающа и приятна. Показывались рощицы фисташковых деревьев – ханаров – и всевозможные виды колючих кустарников, сухость которых говорила о начавшемся бесплодии почвы.
День 26 октября был утомителен. Нужно было поскорее добираться до Колорадо. Лошади, погоняемые своими всадниками, неслись с такой быстротой, что в тот же вечер отряд достиг красавицы-реки пампасов. Индейское название ее – Кобу-Лебу, что значит «великая река». Пересекая на значительном протяжении пампасы, она впадает в Атлантический океан. Там, вблизи устья, происходит любопытное явление: количество воды в этой реке по мере приближения к океану все уменьшается – потому ли, что почва дна реки впитывает влагу, потому ли, что вода испаряется. Наука еще не вполне выяснила причину этого редкого явления.
Добравшись до