очередная блажь. Не бери в голову.
– Ага, – кивнула Любка. – А я Витьку сегодня соследила. Он в ванной брился, а я мимо шла, смотрю, дверь-то не заперта. Я чуток ее приоткрыла, а он возле зеркала стоит. В одних брюках. А на спине у него наколка. Страшенная. Зверюга какая-то… с крыльями… по мне так этот… сама знаешь кто. Неспроста это, Ленусик. Попали мы с тобой.
– Сейчас каждый второй с наколками. У меня тоже есть, я тебе показывала.
– У тебя нормальная наколка, цветок и бабочка. А у него?
– Было бы странно, если б мужик на спине цветочки выколол.
– Я вчера в «ВКонтакте» фильм смотрела, – вновь перешла на шепот Любка. – Не помню, как называется… но дело не в этом…
Телевизора в доме не было, а вот Интернет работал исправно. Примерно через неделю после своего переезда я заварила бабке чай и, направляясь с ним в ее будуар (именно так называлась комната, примыкающая к спальне Теодоровны), услышала, как бабка с кем-то разговаривает, весело хихикая. Я-то решила, что у старушки приступ белой горячки, заглянула с беспокойством и обнаружила хозяйку в кресле с планшетом в руках. Управлялась она с ним очень ловко, вызвав у меня безграничное восхищение (тогда-то я еще верила, что ей давно за сотню перевалило). Бабка сообщила, что разговаривала с подругой, та обреталась в Сиднее, и болтать с ней по скайпу куда дешевле…
– В кино брат с сестрой знали заговор вуду, – увлеченно продолжила Любка, – и когда становились стариками, переселялись в другие тела. Молодые. А тех в свою шкуру запихивали. Представляешь? Братишка перепрыгнул в адвоката, а бабка взяла в дом сиделку, якобы за стариком ухаживать, который стариком вовсе не был, а был адвокатом, ну ты понимаешь, но сказать ничего не мог, она на него заклятье наложила и он лишь мычал. Угадай, что стало с сиделкой?
– Да видела я этот фильм, – махнула я рукой. – По-твоему, наша бабка намерена переселиться?
– Сиделка-то в фильме тоже все это чушью считала, пока старушкой не очнулась. Такие дела… Витька уже перекинулся, а бабушка выбирает, у которой из нас позаимствовать молодое тело. Я вот пирожные жрать начала на всякий случай. А бабушке сказала, что у меня сердце больное. И эти… почки. И на чердак слазила. В кино они там свое чертово зелье хранили.
– Ну и как чердак? – спросила я, приглядываясь к Любке.
– Рухлядь всякая свалена. Но мне все равно не понравилось.
– Завязывай страшилки смотреть, – посоветовала я.
– Уеду я, наверное, – вздохнула Любка. – Месяц доработаю и уеду.
Уезжала она уже полгода, так что новость особого впечатления не произвела.
– А вдруг бабушка и вправду плохо себя чувствует? – забеспокоилась Любка, вопреки всякой логике. – Надо бы ее врачу показать. Как считаешь?
– Врачей она не жалует. А диагноз лучше любого из них способна поставить.
– Но ведь она недипломированный специалист…
– Она и зануда недипломированная, но кого хочешь запросто вгонит в гроб.
– Это да, – кивнула Любка.
– Ладно, – поднимаясь