учёт финансов поставлен жёстко, каждый рубль отслеживается. Как же быть?
– Ты иди, Александр Михайлович, подумай, с людьми посоветуйся. Чем сможет, товарищ Сталин поможет. Но он тоже не всесилен, он такой же, как все, партийный работник, который отвечает по всей строгости. И если вы подведёте его, то… он тоже заключённым стать может, если партия так решит.
– Ну что вы, товарищ Сталин! Никак нет! Это невозможно. О вас никто, кроме меня, не знает!
– Вот и хорошо. И не должны знать. Товарищ Сталин должен быть выше всяких подозрений, потому что на него весь советский народ смотрит! Ступай, Александр Михайлович, подумай, потом приходи, мы еще подумаем, вместе. Непростое дело тебе поручено, но я уверен – ты справишься…
Тайга. Вершины елей качают, шумят, птицы летают, белки прыгают… Топоры стучат, и пилы визжат. На самом краю Сибири, где все дороги кончаются, а дальше лишь болота и урманы непролазные, копошатся люди. Много людей – валят деревья, сбивают ветки и сучья, цепляют их, тросом перехлестнув, к грузовикам. Вокруг стоят конвойные в полушубках с автоматами через плечо, присматривают за зэками, чтобы те не сбежали. А куда здесь бежать, когда до ближайшего населённого пункта чуть не сто вёрст, а кругом тайга да топи?
– Поберегись!
Рушится подпиленная сосна, ломая ветки. Облепляют ее люди в бушлатах, стучат топорами, чтобы к вечеру успеть норму выдать да в шалаши залечь. Зябко в них и мокро, но можно вжаться друг в друга и уснуть хоть на пару часов. Скорее бы бараки построить…
С утра снова визжат пилы, стучат топоры. Спешат зэки – погонять не надо.
А там, в километре, на выкорчеванной и выровненной поляне, встают квадратом столбы, на которые те же зэки цепляют колючую проволоку в два ряда, а по углам, на четырёх «ногах» поднимают вышки. Уж так повелось, что зэки сами себе тюрьмы строят, в которых им жить и умирать.
– Поберегись!
Растёт лагерь не по дням, а по часам, как в сказке. Внутрь заволакивают брёвна, из которых скатывают бараки. Бревно на бревно в затёс, сбоку скобы железные вколотить, в щели мох запихать. Крепко строят, надёжно, из целых стволов. Не доски же сюда за тридевять земель вести. А леса вокруг – руби не хочу, хоть целый город строй.
Встали стены. На них тонкие стволы под углом настелили, мох для тепла накидали и сверху дранкой покрыли, как черепицей. Вот тебе и крыша. На окна – решётки навесили из арматуры. Хороши бараки, в тундре о таких мечтать не приходится. Две недели не прошло – стоит лагерь, готовый принять зэков. Пять бараков, столовая, домик охраны и администрации, медпункт, БУР – все как положено. И зэки уже судачат, как им лагерь обживать, только не придётся им этого делать.
– В колонну стройся!
Встали, рассчитались.
– Все?.. Тогда пошли.
Сбоку конвоиры с автоматами, собаки лают, на заключённых кидаются, позади телеги, чтобы больных и доходяг подбирать, и еще крытые машины для конвоя, с горячей едой в термосах и чаем.
Тащится,