на криогенику (замораживание), чтобы в будущем ученые смогли их оживить, когда это станет технологически возможным.
Третья группа легенд касается духовного воскрешения – душа будет вечно жить после того, как тело превратится в прах. Это популярная версия: в 2012 году исследовательский центр Пью обнаружил, что религиозных верований придерживаются восемь человек из десяти[15].
Четвертая группа легенд – это наследие. Кейв вспоминает греческого воина Ахилла, который погиб в битве за Трою, но чья героическая история известна миллионам. Хотя мы не можем все быть как Ахилл, но даже самый слабый может жить в памяти своих детей. Мы можем пожертвовать деньги на библиотеку, или писать музыку, или сделать что-то еще, чтобы сохранить память о себе. Как признает Кейв, это убеждает не всех. Он цитирует комика Вуди Аллена, который сказал: «Я не хочу жить в сердцах моих сограждан. Я хочу жить в своей квартире». Но такой подход возвращает нас к необходимости найти эликсир.
Кейв предлагает считать свою жизнь подобием книги, обложка которой отмечает рождение и смерть. Когда мы читаем роман, созданные автором герои не знают ничего о внешнем мире, и это положение не меняется, когда книга закрыта. В результате герои не боятся момента, когда читатель закончит чтение. Кейв пишет: «Единственное, что имеет значение (для счастливой жизни), это чтобы ваша история получилась хорошей».
Я считаю, что Кейв прав, но это не остановит людей, которые закрашивают седину, выщипывают волоски из носа и борются с морщинами, повинуясь глубоко сидящей потребности обмануть смерть. Мы боимся внешних признаков старения, и их презирает наша культура. Мы живем в обществе, которое преклоняется перед молодостью и красотой и отрицает старость.
Другие культуры относятся к жизни иначе. В книге «План метаболизма» (The Metabolic Plan) американский диетолог и биохимик Стивен Черниски пишет о своей работе среди аборигенов в Папуа – Новой Гвинее. Когда он спрашивал: «Сколько вам лет?» – ему отвечали: «Прекрасно, удивительно». И проблема не в языковом барьере, просто местные жители по-другому видят жизнь и смерть. По словам Черниски, смерть для них «нечто происходящее в естественном порядке вещей, подобно дождю».
Разница была и в том, как молодые аборигены относились к старикам, они называли их мудрыми, уважаемыми, почтенными, любимыми, опытными. В нашей культуре, согласно Черниски, люди обычно описывают престарелых граждан такими словами, как «седой, старый, ворчливый», что звучит далеко не позитивно.
С таким отношением неудивительно, что мы тратим большие суммы, чтобы скрыть признаки старения, или стараемся как можно плотнее себя занять, чтобы не было времени беспокоиться о возрасте. И хотя логически невозможно отделить неминуемую смерть от текущей жизни, мало кто готов глубоко об этом задумываться, пока не станет слишком поздно. Ливанский писатель Халиль Джебран затрагивает эту тему в своем классическом произведении «Пророк»:
«Вам хочется узнать тайну смерти. Но где вы найдете