забытого богом собрания древностей под названием Национальная ассоциация промышленников. Я был председателем банкетной комиссии в «Уолдорфе». Поверьте, никогда не забуду того вечера! Председатель комиссии допустил, чтобы на его банкете убили главного оратора!
Первой моей мыслью было то, что я довольно сносно прожил больше тридцати лет и не будучи знакомым с Доном О’Нилом, а потому не видел причин, почему бы мне не продолжать жить по-прежнему. Но в то же время я не мог допустить, чтобы мои личные симпатии и антипатии влияли на выполнение служебных обязанностей. Поэтому я провел его в кабинет и усадил в кресло, после чего сказал, что ему придется обождать полчаса, пока не освободится Вулф. На его лице мелькнуло раздражение, но, тотчас же сообразив, что так не продашь ни одного пылесоса, он сказал, что с удовольствием подождет.
Он был в восторге от нашей обстановки и принялся бродить по кабинету, разглядывая все вокруг. Книги – что за библиотека! Большой глобус – чудо! Он всегда мечтал о таком, но никак не собрался приобрести, а теперь обязательно…
Вошел Вулф, увидел его и бросил на меня недовольный взгляд. Действительно, я должен предупреждать его о посетителях, чтобы он не появлялся в кабинете не подготовленным к встрече. Однако ставлю десять против одного, что, если бы я доложил ему о приходе О’Нила, он отказался бы принять его и велел пригласить на вечер вместе со всей компанией. Между тем я вовсе не видел необходимости еще в одной трехчасовой передышке для мозгов Вулфа. Он так надулся на меня, что сделал вид, будто не признает рукопожатий, и лишь наклонил голову, самую малость, так что, будь на ней кувшин с водой, не пролилось бы ни капли, потом сел, хмуро поглядев на посетителя, и отрывисто спросил:
– Итак, сэр?
О’Нила это не встревожило.
– Я восторгаюсь вашим кабинетом, – сказал он.
– Благодарю вас. Но, смею думать, вы явились сюда не ради этого.
– О нет, конечно нет. Будучи председателем банкетной комиссии, я помимо своей воли оказался в гуще событий – я имею в виду убийство этого Буна… Не скажу, что я замешан в нем, это слишком сильное слово, лучше сказать – меня это касается. Действительно, меня это касается.
– А разве кто-нибудь предполагает, что вы замешаны?
– Предполагает?! – О’Нил выразил крайнее удивление. – Это еще мягко сказано. Полиция считает, что все, кто связан с НАП, замешаны в убийстве. Вот почему я утверждаю, что линия поведения исполнительного комитета в корне неправильна. Не поймите меня превратно, мистер Вулф… – Он умолк, бросив на меня дружелюбный взгляд, словно записав меня в члены Общества уважаемых граждан, понимающих О’Нила правильно, затем продолжил: – Я являюсь одним из самых прогрессивных членов ассоциации. Я был сторонником Уэнделла Уилки. Но идею сотрудничать с полицией, учитывая то, как они работают, и, более того, тратить наши деньги на частное расследование считаю вздорной. Мы должны заявить полиции, и заявить недвусмысленно: да, было совершено