он продолжал, предварительно достав из кармана небольшой, сложенный пополам листок. Раньше он наизусть помнил целые письма Толстого и декламировал их с такой гордостью, словно сам был великим писателем в прошлой жизни и они выходили из-под его пера. Но теперь неизвестно почему он как-то забывал слова и терялся и потому больше всего боялся конфуза. Тогда и приходил на помощь лист бумаги с заранее подобранными цитатами.
– «Так сделай же мне доброе – выпиши меня скорее. Я так славно займусь в Москве окончанием моих дел писательских, и покупкой, и перестройкой дома, и, главное, так радостно будет знать, что ты в хорошем воздухе с маленьким»… – Тихий обвел глазами присутствующих, словно ожидая увидеть на их лицах отпечаток немого восторга. Но лица зевали и покашливали, смотрели на часы и ждали, когда же перестанут грузить их ненужными подробностями. – Вот что писал Лев Николаевич своей жене Софье Андреевне об этом доме. Решение о покупке, очевидно, было принято семьей Толстых в конце июля 1882 года. В тот день Арнаутов получил залог 2000 рублей и для ускорения проведения ремонтных работ подал прошение в Московскую городскую управу с просьбой исправить печи, потолки и крыши. Чтобы ускорить проведение ремонта, Лев Николаевич приехал в Москву в сентябре того же года. Его жена оставалась в Ясной Поляне, и он писал ей письма о ходе проведения строительных и ремонтных работ. Переезжать планировалось первого октября, но работы продвигались медленнее, чем ожидалось, потому члены семьи Толстых вселились в дом только восьмого октября.
– Извините, можно вопрос? – перебила Тихого одна из девушек, стоявшая в первом ряду. Все время, пока он рассказывал, она жгла его своим любопытным взглядом, то ли, может, потому, что хотела смутить, что было маловероятно, то ли потому, что была увлечена его талантом рассказчика.
Тихий обрадовался и посветлел лицом. Машинально потянулся рукой к верхней пуговице рубашки, желая ослабить воротник, но опять отдернул руку. Первый вопрос значительно облегчил его положение. Значит, не зря он все-таки рассказывал! Есть, значит, те, кто проникся атмосферой усадьбы.
– Да-да, задавайте свой вопрос, – с торопливой радостью ответил он, словно боялся, что девушка может передумать. – Я вас слушаю. И наперед хочу сказать, чтобы вы не стеснялись и задавали мне любые вопросы. Я буду очень рад, если смогу вам чем-нибудь помочь.
И Тихий снова теплым взглядом посмотрел на невысокую девушку, лет двадцати семи, ее русые волосы аккуратно спускались по плечам, щеки горели, как будто она волновалась.
– Это правда, что Толстой не хотел здесь жить? – выпалила она на одном дыхании, словно и сама сознавала, какое кощунство говорит.
Но Тихий улыбнулся и ничуть не рассердился.
– Да, это абсолютная правда, девушка. Хорошо, что вы мне напомнили, я как раз хотел об этом сказать. Покупка дома и вся суета по его обустройству, переезд всей семьи из деревни в город – это было только ради интересов семьи. Жена