мне нужно будет пройти между временем и мирами и вернуться назад…
– Я сделаю всё, что могу, – твёрдо сказала Эва. – И, если нужно, пойду с тобой.
Ошун молча обняла её мокрыми руками. Эва почувстовала, что подруга дрожит. И испугалась уже по-настоящему.
– Ошун! Не плачь! Послушай меня…
– Ты не дашь мне поносить твоё ожерелье? – вдруг спросила Ошун, принуждённо улыбаясь дрожащими губами. – Ужас какое красивое! Марэ понимает толк в таких вещах… Хотя бы ненадолго, а, Эвинья?
– Носи, сколько захочешь! – Эва сняла ожерелье и вложила в холодные, мокрые пальцы Ошун. Та улыбнулась, повесила перламутровых змеек на шею…
… и Эва открыла глаза. Она сидела на краю фонтана. Над Сан-Паулу поднималось ясное, свежее утро. Тут и там на асфальте темнели лужи после ночного дождя. Ошун рядом не было. Поодаль владелец маленького кафе, крепкий мулат в вылинявшей майке и обрезанных джинсах, поднимал жалюзи с витрины. Эва встала, расправила непросохшие складки платья и пошла к кафе. Хозяин обернулся и, вежливо подавив зевок, улыбнулся первой посетительнице:
– Хорош дождичек был ночью, а, сеньорита? Хоть можно стало вздохнуть! Вам эспрессо?
– Да, пожалуйста. – Эва села за столик. Ожидая кофе, она печально думала о том, что после такой чудовищной ссоры ей вряд ли стоит оставаться в квартире Даниэла. О том, что Ошун, конечно же, права. О том, что через две недели начинаются каникулы, и искать квартиру на такой короткий срок смешно. Вероятно, можно попроситься в общежитие, Ана Мендонса поможет это устроить… А сейчас, как ни крути, надо было отправляться на лекции.
Входя в университетские ворота, Эва сразу же увидела на ступенях лестницы высокую фигуру в светлом костюме. Даниэл курил, нервно ходя взад-вперёд и не замечая, что спешащие на занятия студенты то и дело толкают его. Эва остановилась. Она почему-то не ожидала встретиться с любовником так быстро, и неприятное чувство царапнуло сердце. Девушка уже собралась было незаметно выскользнуть за ворота и скрыться – но Даниэл увидел её. И, бросив сигарету мимо урны, торопливо зашагал навстречу. На его лице была написана искренняя тревога и раскаяние.
– Эвинья! Девочка моя! Наконец-то! Где ты была целую ночь? Я тебя искал, обегал полгорода, позвонил всем, даже в полицию! Где ты была? – и, не дожидаясь ответа, стиснул её в объятиях. – Эвинья, я просто мерзавец, я всё понял, прости меня! Ради бога, малышка, прости меня! Я так тебя люблю…
– Даниэл, перестань, на нас смотрят… – смутилась Эва, глядя на то, как с весёлыми и понимающими улыбками на них обернулось несколько человек. – Хватит… как можно… Да выпусти же меня! Иди на лекцию, у вас уже началось!
– Я шагу не сделаю, пока ты меня не простишь! – тихо сказал Даниэл, утыкаясь в её плечо. – Без тебя я ничто. Просто пустое место! Я не могу остаться без тебя.
Растерянная Эва машинально обняла парня. На мгновение ей послышался рядом звонкий и весёлый смех Ошун, но, когда девушка обернулась, рядом никого не было.
Штат Пернамбуку, фазенда Дос-Палмас, 1661 год
Лишь