Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв.
соответственно, рассматривалось под углом постепенного изживания «старины» и укреплений позиций централизованного государства[2]. При отсутствии комплексных исследований ряд сделанных в рамках такого подхода ценных наблюдений не дает ответа на вопрос о различии вариантов действий государственной власти.
Потенциал жесткой и последовательной политики по искоренению прежних порядков был продемонстрирован в Новгородской и Псковской землях, где выселению подверглась подавляющая часть местных землевладельцев. Известны были и примеры эффективного решения «княжеского вопроса». Князь Данила Васильевич Ярославский, скорее всего, взамен родовых владений получил села в Звенигородском уезде. Вотчины в Переславском уезде достались также Пенковым. Несколько позднее многие представители ростовского княжеского дома были переселены в Новгород, где получили обширные поместья. Скорее всего, они были компенсацией за родовые земли, перешедшие в ведение Ивана III. Позднее по той же схеме в Стародубе-Ряполовском и в Можайске обосновались князья Мезецкие, лишенные родового княжества[3]. В опале были конфискованы обширные вотчины князя Ивана Юрьевича Патрикеева. Позднее неоднократно опалы настигали служилых князей Воротынских, М. Л. Глинского, не говоря уже о «поимании» князя Василия Шемячича. То есть существовали весьма действенные инструменты приведения служилых людей к одному общему знаменателю, а сохранение некоторыми группами обособленного положения объяснялось более широким спектром причин.
Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о Московии» точно подметил абсолютный характер власти московских правителей: «Властью, которую он (Василий III. – М. Б.) имеет над своими подданными, он далеко превосходит всех монархов целого мира»[4]. Сдерживающими факторами в решении судеб определенных лиц и их объединений в долговременной перспективе, учитывая инерцию принятия решений – пресловутую московскую волокиту, в этом случае выступали лишь соображения функционального характера. Обособленные группы должны были оправдывать свою полезность в рамках действующей социально-политической системы. Некоторые из них создавались и поддерживались центральным правительством для реализации конкретных задач и органично вписывались в существующую модель государственного устройства. Постепенная трансформация их структуры и последующий уход с исторической арены происходили в соответствии с возникающими запросами и были связаны с попытками найти эффективные решения (методом проб и ошибок) актуальных вопросов действующей системы управления.
Соответственно, процесс адаптации «чужеродных элементов» в служебную систему имел две важные составляющие: способность и целесообразность с точки зрения центральной власти вписать их в сложившуюся иерархию, уравняв в правах с детьми боярскими, а иногда и с более высокими по статусу социальными прослойками (служилые князья, например) и, с другой стороны, желание самих подобных «элементов» меняться и приспосабливаться под действующие правила игры.
Последнее обстоятельство далеко не всегда имело место. Многие татарские мурзинские (мирзинские) рода на московской службе долгое время осознанно отказывались переходить в православие, которое открывало перед ними возможности карьерного роста и быстрого проникновения в структуру Государева двора[5]. Уезжали (бежали) со службы некоторые иностранцы. В известном деле Петра Фрязина, перешедшего в православие и женившегося в Москве, последний уверял, что «держал его князь великий силою»[6]. Вернулись в Европу впоследствии и немцы-опричники Генрих Штаден, Иоганн Таубе, Элерт Крузе, не говоря уже о менее известных лицах. Гораздо более многочисленными и более болезненными для самолюбия московских правителей были обратные выезды (побеги) выходцев из Великого княжества Литовского, некоторые из которых впоследствии доставляли им немало неприятностей (князь Константин Острожский, Евстафий Дашкевич).
С течением времени соотношение названных составляющих претерпевало вполне естественные изменения. В зависимости от внутри- и внешнеполитической ситуации (особенно в случае с иностранцами на московской службе) менялась заинтересованность центральной власти в увеличении степени вовлеченности тех или иных обособленных групп в общегосударственные процессы. Соответствующие изменения происходили и в их статусе. С другой стороны, периодическому размыванию подвергались ряды членов подобных групп. Как правило, принадлежность к ним, при сохранении определенного стабильного положения, становилась препятствием для карьерного роста, так что некоторые представители выходили из их состава и продвигались по лестнице чинов благодаря индивидуальным (семейным) достижениям и связям. В различные периоды указанные процессы имели разную интенсивность, а их развитие предопределяло длительность сохранения особого положения части служилых людей в рамках единой служебной системы.
Начало процессу проникновения «инокняжцев» в служилую среду было положено в рамках практики свободных боярских переходов, зафиксированной в межкняжеских докончаниях: «А бояром и слугам вольным воля». На службу к московским князьям,