для двух новых книг! Обидно! Но блокнот исчез также внезапно, как и тот подросток-художник семь лет назад…
Самое обидное, когда теряешь тексты. То, во что столько сил, чувств и ночей бессонных вложено, столько просыпано своих выходных. Почти так же обидно, как когда ты их обрезаешь, скажем, потому что дёрнуло участвовать в сетевых конкурсах рассказов, а там ограниченный объём.
Кто знает, каково это, уместить целую историю в 12 кб текста? На три-четыре вордовских листа, даже если 12 шрифтом. И чтоб она ещё и была яркая, вызывающая какие-то эмоции у читающих её! И как будто с каждым предложением ножом срезаешь со своего тела кусок себя. Больно, страшно, не хочется. Нет, со временем чуть спокойнее уже начинаешь относиться к моменту редакции – поначалу будто от себя самого отрезаешь, с мукой.
Но терять свои тексты, файлы, записки, черновики – ещё больнее. Словно друга потерял. Словно у тебя умер кто-то. А повторить точно также, как оно родилось на вдохновении – безумно сложно. До слёз обидно.
Два дня проревела. Так, уже по дороге домой и дома. Что в вузе-то к людям приставать – им пофиг. Они сами не пишут, да и редко кто что делает своими руками. Они не знают, каково это – потерять то, что сам сделал. Не ценят. Вот просто вещи рвутся, ломаются – и их выкидывают. Но как больно, если это было то, во что ты вложил свою душу, над чем часами сидел, заботливо подгоняя деталь к детали, да забывая обо всём, сорвавшись на полёте вдохновения. Ведь каждый творец в своё творение, словно в своего ребёнка, вкладывает какую-то частичку себя или даже кусочек своей души!
Там такой красивый отрывок был, в моём блокноте! Мальчик и девочка в каком-то странном городе у витража. Как они смотрели на свет, который проходил сквозь витраж, красивый… смотрели на разноцветные лучи… и как-то эдак всё тогда в жизни того мальчишки раскрасилось. Вся жизнь раскрасилась новыми цветами. И этот миг, когда он увидел тот витраж, он не забудет никогда. Жизнь, когда кто-то вдруг показал ему новую грань мира, очень-очень красивую. Когда он не ждал. Какую он больше нигде никогда не видел. Ту, которая врезалась в его память, чётко и ярко… тайное, драгоценное его воспоминание…
Когда пишу, то почти не думаю, какими словами передать то и это. Я вижу картину внутри меня, яркую или смутную, не перед глазами, а то ли где-то в голове, то ли просто где-то внутри меня – и пытаюсь дать ей вытечь наружу, на бумагу, записывая ручкой, или через стук по клавиатуре, на экран. Я чувствую эмоции персонажей, будто мои. Я помню основную линию, идею сюжета. Я знаю главную идею книги – и из неё вытекает основная линия сюжета. Хотя порою импровизирую, от неё отступая – и уже в процессе рождаются новые линии и герои, незапланированные, да и основная линия может вдруг изогнуться.
Напишу – и выдохну радостно. Пересчитаю, сколько страниц прибавилось. В следующий заход я просто вычитываю текст. И тогда у меня волосы дыбом встают. Потому что когда я его только пишу, мне не до грамотности. Там опечаток много. Но отдохнув, отключившись отчасти от переживаний героев, я уже вижу текст.
Я