Последний раз они видели Луиджи ещё в конце ноября 1942 г., до того, как советские части прорвали оборону, и дивизия обратилась в бегство.
Луиджи был элитный снайпер, он часто работал один, без напарника, заранее готовил позицию, в сумерках уходил, в сумерках приходил. По просьбе немецкого командования его часто задействовали на различных участках фронта, где он вступал в дуэли с русскими снайперами. Рассказывали, Луиджи никогда не стрелял в представительниц прекрасного пола, не только санитарок, но и когда вычислил позицию русского снайпера, и понял, что это женщина.
Ни в итальянских архивах, ни в архивах министерства обороны России данных не нашлось.
Последняя надежда осталась на поисковые отряды, их только в Волгоградской области оказалось несколько десятков, поэтому я приехал в Россию. Встретился с руководителями этих отрядов, они обещали оказать помощь в опросе местных жителей, которые помнят войну и организовать поиск личного опознавательного знака, который может оказаться у коллекционера или у простого участника раскопок, цены эти знаки большой не имеют.
– А как этот знак выглядит, спросил Артем.
– Это латунная пластинка, состоящая их двух одинаковых половинок, с отверстием, в которое продевалось кольцо. На каждой половинке есть информация о полном имени владельца и указана его группа крови и год рождения. В случае смерти военнослужащего, жетон разламывался, и одна половинка оставалась с военнослужащим при его захоронении, а вторая отсылалась в соответствующее ведомство министерства обороны.
– В министерство обороны России вы посылали официальный запрос?
– Да, я послал его от своего имени, аргументируя тем, что информация нужна в связи с наследственными вопросами.
– Насколько я знаю, во время войны в Советском Союзе официальные и реальные списки военнопленных не всегда совпадали. Управление по делам военнопленных никогда не вело персональный учёт попавших в плен военнослужащих, заключенные часто перемещались из одного лагеря в другой. Во время Сталинградской битвы в плен попало более ста тысяч солдат и офицеров вермахта и его союзников. Их нечем было кормить, ночевали они по пути в лагеря под открытым небом, и это русской зимой, вспоминая зверства фашистов, с ними не особо церемонились, поэтому по разным оценкам погибло от пятидесяти до семидесяти процентов военнослужащих, попавших в плен.
В лагерях условия тоже были очень тяжёлые. Кормили их из рук вон плохо, люди часто размещались в неотапливаемых помещениях, врачей не хватало.
Советский союз не мог официально публиковать такие цифры потерь попавших в плен, он хоть и не присоединился к Женевской конвенции тысяча девятьсот двадцать девятого года «Об обращении с военнопленными», но принял «Положение о военнопленных», в целом повторяющее конвенцию. В любом случае держава, содержащая военнопленных, обязана заботиться о них, рацион питания должен соответствовать рациону питания военнослужащего на казарменном положении,