Самары. Водитель попался из заядлых рыбаков и всю ночь травил байки. Одна история мне особенно запомнилась.
– Лед на реке еще не окреп, но мне уже надоело ждать. В это воскресенье я пошел рыбачить и прямо возле берега провалился по колено в воду. Вернулся домой, поменял штаны. Пошел опять. На этот раз провалился по пояс. Еще раз переоделся. Пошел снова. Провалился по шею. Опять вернулся домой и больше на реку не пошел.
– Неужели испугался? – удивился я.
– Нет. Сухой одежды больше не было!
Вот она, русская настойчивость. Ну что ты сделаешь с таким бесстрашным народом!
Добравшись до поста ГАИ, стоящего перед началом длинного ряда закусочных, заправки и небольшого поселка, я надолго застрял. Дорога обледенела, и тяжело груженные грузовики скопились перед одним особенно крутым подъемом. Мимо проходили только редкие легковушки. Да и те были исключительно местные.
Когда у меня исчезла надежда хоть куда-нибудь уехать из этой «ловушки», появился «Икарус». Шофера долго убеждать не пришлось – салон все равно был наполовину пустой. Поэтому через час я был на станции Бугульма, где как раз шла погрузка на уфимский поезд. Зайдя в битком набитый, душный, но теплый общий вагон, я забрался на верхнюю полку, закутался в спальный мешок и, наконец, впервые за тот день согрелся.
С уфимского вокзала я вернулся на трассу и весь день тащился на «КамАЗе» до Миасса. Когда стемнело и голосовать в полной темноте на малооживленной трассе стало бессмысленно, пришлось опять переходить на железную дорогу. Добравшись на электричке до Челябинска, я провел остаток ночи в общем вагоне новокузнецкого поезда.
Утро 22 декабря – самого короткого дня в году – встретило меня в Кургане. Там я опять вернулся на трассу и сравнительно быстро уехал на «КамАЗе», но только на тридцать километров. Там на пустынном безымянном повороте, недалеко от какой-то занесенной снегом по самые крыши деревни я надолго застрял. Впереди были Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск… Даже если бы я продолжил гнать в том же режиме: днем – автостопом, ночью – на поезде, у меня все равно уже не оставалось шансов догнать своих попутчиков в Улан-Баторе. Пришлось «поступиться принципами». Впервые за всю свою автостопную практику я перешел на другую сторону дороги и поехал в обратную сторону.
Следующие двое суток я смотрел, как за окном плацкартного вагона «Харьков – Владивосток» проплывала сибирская тайга. В разговоры соседей не вмешивался, наслаждаясь редкой в автостопной поездке возможностью помолчать, но мое внимание привлек рассказ дородного мужика лет пятидесяти о поездке в Китай:
– Там все очень дешево, но если не знаешь китайского языка, тебя обязательно обманут. Мы сходили в ресторанчик пообедать. Заплатили, по нашим понятиям, немного – по 50 юаней. Но, когда мы зашли туда с переводчиком и заказали практически то же самое, обед нам обошелся всего по 10 юаней!
Другой сосед почему-то тоже вспомнил о Китае (или это я обращал особое внимание на всякие, даже беглые, упоминания тех стран, через которые собирался проехать?):
– Мой