бы он честно работал, тогда другое дело, а он просто хочет унизить меня, добить. Я тебе клянусь, Серега, когда-нибудь я убью его. Предложу ему поработать с ножами и убью.
Малышев скривился.
– По сравнению с ним ты слабачок, ножом он работает лучше тебя. Ты эту идею выкинь из головы, а то Шлях уцепится за нее и порежет тебя. Случайно, – добавил он тихо.
– Ну и пусть. Но после этого я застрелю его. – Антон, обжигая пальцы и губы, сделал последнюю затяжку и бросил окурок в раковину. – Кого он там долбит сейчас?
– Прапора Лыкова… Выдохся прапорщик.
Антон подошел к двери и стал смотреть через плечо друга.
В центре зала, тяжело дыша, двигались два человека. Шлях был под два метра ростом, сухопарый, с плоскими, сильными мышцами боксера. Он держал руки внизу живота, делая ими круговые движения. Шлях был чистым правшой. Левая опорная нога чуть согнута, правая постоянно заряжена на удар. Но он мог быстро уйти в сторону, и некоторая примитивность приемов не мешала ему слыть лучшим бойцом части.
Прапорщик Лыков был прямой противоположностью Шляха – кургузый, приземистый, с короткой мощной шеей. Его руки походили на задние ноги кобылы и были такими же сильными.
Шлях держал его на расстоянии, делая резкие выпады ногой – вниз, вверх, в середину туловища, «разбрасывая» Лыкова; все же он боялся прямого удара прапорщика. А тот действовал однообразно, пытаясь вызвать сержанта на обмен ударами и всадить ему под ребра тяжелый кулак; добьет он его потом.
Антон увидел, как Лыков, мотнув корпусом и прижав подбородок к груди, ринулся на Шляха. Тот, стремительно сместившись в сторону, сбоку ударил кулаком в ухо прапорщику, и тут же, поджав ногу, резко выбросил ее. Удар снова пришелся в голову, и Лыков на мгновение оказался на одном колене.
Да, ногами Шлях работал здорово. Антон помнил тот день, когда их «посвящали» в спецназовцы сразу же после так называемого курса молодого бойца. «Стариков» в зале набралось человек восемьдесят, а их, молодых, пятнадцать: вот так же, как и сейчас – в майках, брюках и кроссовках. «Деды» были в полной экипировке: тяжелые ботинки, руки в перчатках, шлемы с забралами.
Шлях вышел на середину зала, показав рукой на крайнего в шеренге; им оказался Сергей Малышев. Серега резко выдохнул носом и направился к Шляху – тогда тот был еще сержантом. Он выглядел бараном, идущим на бойню. Малышев остановился перед сержантом в двух шагах, не представляя, что делать и как себя вести: то ли сразу напасть, то ли подождать, пока противник проявит инициативу. Шлях сам решил этот вопрос, он скользнул навстречу солдату, и рифленая подошва ботинка врезалась тому в грудь. Малышев отлетел на несколько метров, стукнувшись головой о скамейку. Ударился он несильно, но им овладела злость. Он ощерился и двинулся на сержанта. Тот отступил, давая возможность остальным «старикам» приобщиться к «посвящению». Навстречу Сергею шли сразу два опытных спецназовца… Когда они по нескольку раз красиво приложились к нему, вышла очередная пара. Потом еще… Окровавленного Серегу оттащили к скамейке, а Шлях уже