Война не является специфическим человеческим изобретением, она существовала и до человека, например, у животных.
Вот, пример, в животном мире: прайд в составе двух львов, одной львицы и их потомства. Львы осуществляют сохранение охотничьих угодий, львица организует охоту. Выросшие, в другом прайде половозрелые львы, как правило, братья, нуждаясь пище, пытаются завладеть и территорией, и львицей, потому, что охотничья территория без охотницы не имеет смысла. Но завладеть и охотницей, и угодьями они могут, только убив самцов. А что бы ни с кем не делить добычу, убивают и их потомство… Все признаки войны в данном случае присутствуют. Это нельзя спутать с охотой, на охоте поедают добычу, а здесь, просто убивают ради захвата ниши со всеми её удобствами.
Война имеет ещё более глубокие корни в биологии, буквально начиная с микроорганизмов. Если бы не было такой войны, у нас никогда бы не было антибиотиков, более того у нас не было бы и иммунитета! А, может быть, не было бы и СПИДа… Дело в том, что не любая война обязательно заканчивается победой одной из сторон, есть варианты бесконечно тлеющих конфликтов, которые не гаснут, а со временем, могут перерасти в симбиоз и благодаря ему, новая химера обретает новые свойства. (Так было и с греко-римским конфликтом!).
Вирус во внешней среде неистребим, хотя и не активен, он активируется только во внутриклеточной среде. Микроб же наоборот активен только во «внешней среде» и внутриклеточно паразитировать не может. На микробиологических уровнях такая же постоянная война происходит миллионы лет. Надо уяснить тот факт, что вирус может жить и размножаться только внутри клетки, вне клетки он может существовать, но не жить. Среди клеток пригодных для жизни вируса могут быть и бактериальные клетки. Вирусы, специализирующиеся на бактериях, называют фагами. Не всегда фаг губит бактерию, иногда он срастается с ней, образуя химеру, или монстра, более жизнеспособного и неуничтожимого в пределах многоклеточного организма, чем каждая из составных частей этой, вновь созданной химеры. При этом теряется несколько признаков и бактерии, и вируса, и, обретаются новые и, таким образом, монстр обретает новые возможности по жизнеспособности, в том числе и из-за невозможности опознания и из-за большего спектра поражения. (Ну, прямо, как «троянский конь»). Так появились на свет микоплазмы и «ВИЧ» при СПИДе. И микоплазма и «ВИЧ» не стойки во внешней среде и быстро гибнут, так как они лишены клеточной бактериальной оболочки и капсида (вирусной оболочки). В организме они агрессивны и неистребимы…
Такие же глубокие корни и у революций: молодая «цветущая» опухоль разрастается в организме, не пытаясь приспособить свои непомерные нужды к возможностям организма, растёт вопреки его возможностям и губит организм. Не имея собственной организации, она не может обеспечить себя питанием и средой, – не для того она появилась на свет, чтобы быть самостоятельной, –