серый вечер опустился,
И серый дождь гулял себе без дел.
Бездомный дед сидел на остановке
С протянутой дрожащею рукой.
Просил на корку хлеба мелочёвки
И водки на стаканчик на другой.
Он подошёл к промокшему котёнку,
«Эй, малый, как зовут тебя?» – спросил.
И, расстегнув худую рубашонку,
За пазуху котёнка посадил.
«А ну влезай скорей сюда, бедняга.
Ишь, как дрожишь, не ужинал, поди.
Ты, как и я, законченный бродяга.
Быть может нам с тобою по пути».
Старик штаны поправил, шмыгнул носом,
Зажал монеты в высохший кулак.
И, сам себе под нос, ворча вопросы,
Хромой походкой двинулся в кабак.
Увидев старика привычным делом,
Налил стакан хозяин кабака,
Но дед не взял, разжал кулак несмело
И попросил на деньги молока.
Валентине
Я тебе признаюсь по секрету:
В этих стенах рифмам тесно стало.
Как поэт знакомому поэту,
Расскажу, что дней в неделе мало.
Расскажу, что мало стало ночи,
Мало звёзд на небе предрассветном,
Кто себе забрать все это хочет?
Кто ворует рифмы незаметно?
Кто закрыл в своём кармане звёзды?
Кто украл свободные минуты?
Может быть, искать пропажу поздно?
Только не сдаюсь я, почему-то.
Я ищу средь серых будней быта
Тот маяк, что верный путь укажет,
Но дорога тернями покрыта,
Иногда размыта грязью даже.
Я тебе признаюсь по секрету,
Можешь без сомнения мне верить,
Что в тебе нашла я вновь все это,
Что находки больше, чем потери.
Василёк
Песню пел печальную Ромашке
Синеглазый парень Василек.
И с ветвей насвистывали пташки,
Как он в этот вечер одинок.
Снились Васильку её реснички,
Золотые солнышки – глаза,
Белые Ромашкины косички —
Чистые, как дождика слеза.
Улыбалась грустно, чуть заметно,
Расправляя длинный сарафан:
– Друг мой, ты страдаешь безответно.
По душе мне розовый тюльпан.
Лишь ему дарю я свои взгляды,
Умываюсь утренней росой,
Надеваю белые наряды,
Чтоб пленить его своей красой.
Слыша речь ответную, влюблённый
Василёк беспомощно сникал,
Но надеждой-верой окрылённый,
Для любимой снова напевал.
А Тюльпан Гвоздике слал поклоны,
Головой приветливо кивал,
Свой листочек длинный и зеленый
Ласково навстречу простирал.
Но Гвоздика горестно вздыхала —
Ни к чему приветы и поклон.
До рассвета ласково шептала
Имя ей любимое Пион.
Не вздыхай, Гвоздика, понапрасну,
Не оценит слез