святыней храма была чудотворная икона Богоматери Одигидрия, принесённая Кириллом из Симонова монастыря. Возле неё и остановился князь. Много лет назад икона спасла от тяжёлого недуга, болезни ног, молодую жену его, княгиню Елену Ярославну. Князь молча постоял, помолился, взял из рук Ефросина свечу и поставил её возле иконы.
– Прошу Пречистую Матерь Божью в случае кончины моей, – шептал Михаил Андреевич, – не обделять вниманием своим жену мою Елену, сыновей Василия и Ивана, невестку Марию, деток малых, коли появятся. Всё ли я сделал, чтобы надеяться на милость Божью? Жил тихо и праведно, суды над подданными чинил справедливо, помогал нищим и сирым, монастырю любимому дарил сёла, поля и угодья. Всё ли я сделал, чтобы не навлечь гнев государя своего Великого князя Иоанна Васильевича? С сыном родным, бежавшим в Литву, сношений не имел, как того хотел государь. В споре о монастыре Кирилловом не перечил церковному собору, на суд которого государь дело передал, вернул обитель под крыло архиепископа Ростовского. Удел свой, Белозерский и Верейский, содержал исправно, рыбным и соляным промыслом казну пополнял успешно, монету чеканил, церкви строил. Всё тебе достанется, государь, как скрепили мы клятвою при целовании креста. Не оставь, Иоанн Васильевич, одних детей моих, не обидь бояр да служилых людей. Всё, что я дал им, оставь, не забирай, пусть живут, как заведено при мне, тогда и обид не будет.
Ефросин во время совершения молитвы стоял в сторонке, чтобы не мешать князю, а тот, оставив чудотворную, подошёл к другой иконе – Успения Богоматери. Старые монахи говорили, икона эта тоже Кириллом привезена была. Считалось, писана рукой самого Андрея Рублёва. Ну а третьей иконой, которой поклонился Михаил Андреевич, был образ святого Кирилла Белозерского, написанный при жизни преподобного иконописцем Дионисием Грушицким.
Вышли из церкви … и упёрлись в сугроб. Повернули обратно. Молча прошли мимо Святых ворот, братского корпуса с монашескими кельями, и, повернув мимо священнического дома, где и отец Ефросин обитал, подошли к библиотеке.
– Хотел отцу-настоятелю исповедоваться, но получилось лучше, – коротко бросил Михаил Андреевич и вошёл в просторные сени.
Ефросин, пропуская князя вперёд, думал о том, какую книгу из последних переписанных показать Михаилу Андреевичу. Повесть о Дракуле, которую привёз Фёдор Курицын и от которой оторвал приезд князя? Не окончена ещё. Да и не то настроение у Михаила Андреевича, он сам обижен пристрастным отношением к нему государя. «Александрию» – о жизни Александра Македонского? Опять же одни баталии, а князь нуждается в успокоении от тяжких раздумий. Мимо столов, за которыми сидели писцы, летописцы и переписчики книг, прошли в зал, где хранились книги – истинное богатство монастыря по твёрдому убеждению Ефросина. Там и уединились.
Михаил Андреевич давно не бывал здесь, почитай, с той поры, как излечилась от болячек жена Елена Ярославна. Казалось, мало что изменилось, хотя нет, книг прибавилось значительно. Вдоль стен просторного зала на полках стояли древние фолианты в дорогих