пальцев об окно, мол, какого (…)? Дверцы открылись, двое вылезли как раз тогда, когда абхазец залез в свой мини-фонтан и принялся принимать самые тонизирующие водные процедуры. Он практически существовал в водной стихи, пока не спал: вода во внутрь и вода во вне. Особую страсть г-н Керания питал к плодам бахчевых, причём круглогодично.
– Ну, чё вы там встали, бегом сюда! – Абхазец помахал своим подопечным (подопытным) зелёным махровым полотенцем, поглаживая густо волосатую грудь, чем напоминающим ёршик. – Жрать охота, а без ваших кислых рож, ну прямо никакого аппетита! – Охранник помог грузному боссу покинуть осенний оазис.
Лекс плёлся за Олей, лениво поглядывая по садам Арслана Маратовича. Там – мраморная статуя перуанской принцессы очень нежного возраста, с венком синих роз и гирляндой пронзительно кумачовых роз; чуть далее, у двух сосен – миниатюрный домик, из которого выглядывали задорные головки двоих лилипутов обоего пола; через 33 шага – здесь рэпера поторопили со входом во дворец личного рая всемогущего и всесильного г-на Керании. Лекс оглянулся назад – парочка лилипутов приступила к купанию огромного кота, чей панический вопль огласил всё поместье и проник во все уши, кроме хозяина этого "заповедника".
В пустынном (пара кадок с дикорастущими растениями, да две груши для тренировки бицепсов) холле гостей встречали две жены продюсера. Обе – полные противоположности друг дружке: у старшей вились по плечам натуральные чёрные волосы (очень-очень чёрные), светлые глаза пронзали насквозь в подобие рентгена, красное с белым поясом свободное платье дополняли худенькие руки, упёртые в бок. Руки были настолько бледны, что можно было предполагать лёгочные заболевания в этом усталом и замученном теле; вторая, младшая пассия особо ничем не выделялась, может быть – лишь отсутствием гармонии между телом и тёмными как египетская ночь раскосыми глазёнками – двумя бусинками чёрного жемчуга. Обе живые мумии взяли за руки Олю и Лекса, и вся группка направилась на второй стеклянный этаж, а сзади, болтая по радиотелефону, плёлся одурманенный крепким никотином продюсер, в не по-размеру свободных фиолетовых тапочках.
В этом комнатном аквариуме пахло утренним морем. Из динамиков под потолком слышался шум волн, встревоженные чайки резали слух, детские озорные голоса как два свистка сменяли чаек, потом происходило возвращение к водной стихии, и так круглые сутки, кроме летних гроз, когда дом погружался в тишину вампирического склепа. Лекс присел в глухом уголке на кожаный диван в форме авангардных крыл чёрного ангела, рядом с книжным стеллажом, где среди тонких книжек притаились CD, куда объёмнее, куда заметнее. В противоположном уголке расположились Оля и две женщины Арслана Маратовича. Сам хозяин первым делом с слегка суетными движениями наполнил свой "кубок" душистым винцом, употребил, поморщился как старый алкоголик, почесал кадык и уставился диковатым взглядом в мозаику средневековой баталии на море, нависшую над удлинённой головой Лекса. Молодой человек