с врачом, а потом прошу разрешения навестить мать.
Нам дают пару минут. Заходим в палату.
Мать лежит вся в каких-то датчиках, трубках. Так себе зрелище, и я понимаю, что детям тут не место, но и оставить Еву в коридоре тоже не могу. Боюсь.
Подойдя к постели, касаюсь ее маленькой ручки, лежащей на одеяле.
– Мама, здравствуй,– говорю тихо. Смотрю на нее, и слезы наворачиваются на глаза. Она так состарилась.
Усаживаюсь на стул рядом с кроватью и беру Еву к себе на колени.
– Ева, это твоя бабушка,– знакомлю я их.
– Посему она молсит?– задирает ко мне личико и хмурит бровки.
– Бабушка болеет, ей колют укольчики, и она спит,– шепчу я дочери на ушко, зарывшись носом ей в локоны. Присутствие дочери спасает меня от слез. Внутри уже буря расползается.
– Алиса,– доносится до меня хриплое и тяжелое.
Бросив взгляд на кровать, вижу, что у матери открыты глаза. Пересадив Еву на стул, сама склоняюсь над кроватью.
– Да, мама, я здесь,– внимательно смотрю на нее.
– Прошу тебя,– мутным взглядом шарит по моему лицу,– найди свою бабушку,– моей руки касается ее.
– Бабушку?– переспрашиваю недоуменно.
– Мою мать,– хриплый вдох,– найди ее,– цепко хватает мою ладонь,– Алиса,– приборы начинают тревожно пиликать.
– Мам, успокойся,– пытаюсь утихомирить ее,– найду я ее, не волнуйся,– думая про себя, каким, интересно, образом смогу это сделать и почему я? У Тагира явно больше способностей доставать людей из-под земли.
– Адрес есть,– упорно твердит свое,– дома, в моей комнате, найди!– начинает кашлять, а приборы пищат все громче.
В палату тут же вбегает группа медиков. Я отхожу от кровати и беру Еву на руки.
– Женщина, выйдите из палаты,– приказывает мне кто-то из этой толпы.
А я, в общем-то, и не собиралась больше задерживаться. Выйдя в коридор, опускаю Еву на ближайшую скамейку.
– Котенок, ты как? Испугалась?– держу ее ладошки в своих.
– Неть,– качает головой,– бабуську залко,– грустно смотрит на меня.
– Все хорошо с ней будет, вылечат,– целую ее пальчики,– пойдем, нам надо покушать,– поднимаю ее со скамейки.
– Пиццу?– звенящий голосок разлетается по коридору.
– Можно и пиццу, хоть я и не уверена, что где-то рядом есть хорошая пиццерия,– не столько отвечаю, сколько размышляю.
– Тогда блинсики,– смилостивился мой ребенок.
– Блинчики так блинчики. Пошли.
Выйдя из больницы, ищу по карте, где есть кафе. Найдя одно с неплохим рейтингом, мы отправляемся туда.
Накормив ребенка, сидела и думала, как попасть в дом родителей и найти этот гребанный адрес. В чем он записан? Телефонная книжка? Ежедневник?
– Солнышко, нам придется к бабушке домой съездить и найти сокровище,– интригую я ребенка.
– Сокровися?– глазенки загораются,– Хотю,– кивает бодро.
Вызвав такси, я называю водителю адрес родителей.
Сижу