жест не вызвал у Пэрсика никаких положительных эмоций. Котейка у меня – тварюшка теплолюбивая, поэтому от прикосновения ледяной ладони к своей шубке рыжик отпрыгнул в сторону, затрясся от омерзения и задергал лапами, будто в миску ему положили несвежий корм. А я увидела изменившееся лицо Раниона. Всего миг в его глазах читалась такая боль, что сердце сжалось в тугой комок страха.
Потом ледяной рассыпался ворохом снежинок и порывом ветра улетел в мороз, оставив после себя стужу, небольшие сугробы и тающие льдинки.
Женевьев выдохнула и подскочила к окну, чтобы закрыть ставни и прогнать из комнаты холодный воздух, а я подошла к ней и остановилась за спиной. На темном небе виднелся серебристый силуэт стремительно удаляющегося ледяного дракона.
– Прости за то, что вернулась… – спустя какое-то время пробормотала я.
– Ты всегда действовала эмоциями, а не головой, – вздохнула сестра.
– Мне лучше уйти и не подвергать вас опасности.
– Да, так будет лучше, – подал Дэвид голос.
– Ты остаешься. – Женевьев даже не взглянула на мужа. – Ранион найдет тебя везде, но не причинит вреда мне. Он знает: я не хотела, чтобы с ним это произошло. И до последнего пыталась исправить.
– Я тоже не хотела, – прошептала я, глотая слезы.
– Но все же сделала. И он никогда тебя не простит.
Глава 3
После посещения Раниона как ни в чем не бывало вели себя только Китти и Пэрсик. Пэрсик залез к племяшке на руки и нагло спер с ее тарелки кусок мяса, Дэвид явно был не в восторге от такого поведения приблудной скотины. Ей-богу, я даже покраснела от стыда за своего домашнего питомца и попыталась отобрать у поганца добычу, но кот предусмотрительно сожрал ее в углу за шкафом, куда никто не смог дотянуться.
А Китти была просто счастлива. После ужина она лично отловила Пэрсика и сказала:
– Он спит со мной.
Я не была уверена, что мохнатый согласится, но кот покорно болтался в руках малявки и не делал попыток сбежать, напоминая жирную лохматую сардельку.
Женевьев отправилась укладывать дочку. Пользуясь случаем, я тоже ушла. Не хотела оставаться один на один с Дэвидом, испытывая необъяснимую скованность. Он хоть и молчал, но был сильно недоволен моим присутствием.
Сославшись на усталость, я сбежала в комнату. Требовалось время, чтобы все обдумать. Дэвид проводил меня тяжелым взглядом. Я его понимала. Именно я внесла сумятицу в их размеренную жизнь. И сейчас страдала по этому поводу.
Женевьев не обманула. Моя комната на втором этаже ничуть не изменилась со времени отъезда. Домашний дух исправно наводил порядок. Пыли не было, вещи лежали на своих местах. Любимые куклы, книги, милые двенадцатилетней девочке безделушки, плед и подушка на окне, где я любила читать. И там же – старинная книга в кожаном переплете. Как напоминание о том, что маленьким ведьмам нельзя озвучивать свои желания.
Точнее, можно, но очень осторожно. Моим первым заклинанием стало проклятье. Я превратила того,