ниже. Переживать было некогда, и он помчался вперед.
– Эй, а кто это там, наверху? – раздался растерянный голос Видоши.
Не обращая внимания на людей, суетящихся на дворе, Горихвост спрыгнул с сеней на крыльцо, юркнул вниз по ступеням и выскочил со двора. Прямо перед ним расстилалось бескрайнее конопляное поле. Верхушки зеленых стеблей колыхались в лучах серебристого месяца, отчего казались бескрайним морем, залитым серебром.
– Уходит! Лови его! – судорожно завопил за спиной Нежата.
Горихвост хохотнул по-звериному, капнул липкой слюной на межу и нырнул в это колышущееся зеленое море. Развесистые листья сомкнулись над его головой и скрыли от глаз преследователей.
– Все за ним! Не дайте ему уйти! – голосил воевода.
Но искать одинокого волка в этом сумрачном поле – все равно что ловить рыбу в море руками. Вурдалак прижал уши и легонечко затрусил прочь – в самую чащу сумрачного конопляника.
Глава 3. Волчья яма
Вдали Дикий лес угрюмо чернел на фоне едва проглядывающих звезд. С ветки дуба сорвался ворон, сделал над конопляником круг и зловеще заграял.
– Ворон! Лес! – мелькнуло в голове Горихвоста. – Туда деревенщина носа не сунет. Добегу до опушки – отстанут.
Однако преследователи не унимались. На шум и крики и впрямь собралось все село. Кузнец Валуй с молотком в руках, подмастерье Шумило с клещами, страдник Головач с вилами, бортник Пятуня с веревкой лезли в высокие заросли и перекликались громкими, хоть и дрожащими голосами. Даже толстый печник Жихарь понес свое брюхо в темень, размахивая кочергой и срубая с зеленых ростков конопли раскидистые листья.
– Становись цепью! – командовал Воропай. – Сейчас весь конопляник прочешем, как гребнем!
Верхушки конопляных стеблей заколыхались, показывая, что цепь загонщиков двинулась в чащу. Горихвост ухмыльнулся, оскалив зубы, и радостно рыкнул: мол, только дойдите до владений Лесного царя – там вас встретят, как дорогих гостей… Ему пришло на ум нарочно заманить в лес это глупое мужичье, а уж там оборотень Деряба, леший Распут и русалка Шипуня до того будут рады развлечься, что хоть праздник закатывай. И в довершение пира – милый упырь Вахлак с его кривыми, как дубовые сучья, лапами, острыми когтями и непробиваемой шкурой, поросшей колючей щетиной.
Горихвост игриво вильнул хвостом и зашебуршался в листве.
– Ребяты, кажись, зверюга передо мной! – дрогнул голос Жихаря.
Загонщики сбились в кучу и осторожно полезли сквозь заросли. Горихвост затрусил к лесу, стараясь не убегать слишком быстро, чтобы растерянное мужичье не потерялось. И вдруг ворон над его головой резко снизился, заложил острый вираж и тревожно выдавил из себя хриплый окрик.
Горихвост остановился, как вкопанный. На тонкой веточке конопли, среди длинных и острых листьев, болтался обрывок белой тряпки. Он колыхался под порывами ночного ветра, и кончик его то попадал под серебряный лучик луны, то уносился обратно в тень. Такие же тряпки были развешаны справа и слева: даже волчий глаз едва различал