Мои страшилки их же самих от нечистой силы и берегли. И вот теперь мне такой приговор!
– Голоси, голоси громче! – выдыхала Царица, и с ее ледяных уст срывались облачка пара. – Чем сильней крик, тем легче выскочит из тела дух.
Она оперлась обеими руками о ствол, прижав вурдалака, и склонилась к его лицу. Горихвост сморщился и попробовал отвертеться, но заснеженные губы Царицы оказались прямо перед его куцей бородкой.
– Боги, где бы вы ни были, помогите! – прошептал он.
И в этот же миг над поляной поплыло раскатистое пение заколдованного рога. Волна гулкого звука ударила в уши и перевернула душу. У Горихвоста как будто вскипела кровь. Мара испуганно отшатнулась.
– Труби еще! Распугай их всех к едрене фене! – орал в сетке Курдюм, подвешенный к Миростволу.
Рядом с ним, едва барахтаясь от тесноты, боярин Видослав прижимал к губам волшебный рог Рокотун. Звяга изо всех сил оттягивал сеть на себя, чтобы дать хозяину хоть немного простора. Все трое были плотно прижаты друг к другу, но еще находили силы, чтобы сопротивляться. В соседней сетке разразилась лаем кишащая масса рыжих собачьих тел.
– Я знаю: нечисть лишь одного боится! – не унимался Курдюм. – А ну, поддадим огоньку! Подпалим логово – зверье само разбежится!
Он просунул сквозь перекошенные ячейки просмоленную паклю и принялся щелкать огнивом. Снопы искр посыпались из его ладоней. Несколько неудачных попыток – и пакля наконец запылала. Курдюм швырнул ее в кучу сухой листвы и захохотал:
– Получите, нечистые! Мы всю вашу поганую чащу в сплошное огнище превратим!
Языки пламени с жадностью бросились пожирать мелкий хворост и жухлую траву, которыми была устлана поляна. Огненные завитки поползли по краям желтых листьев. Стоило ветру поворошить листву – и огонь вспыхивал в полную силу, начинал гудеть и трещать, словно запугивая всех, кто вставал у него на пути.
Оборотень Деряба со страху превратился в стог сена. Огонь тут же подполз к его подножию, лизнул нижние соломинки и начал бодро карабкаться вверх, словно радуясь редкой удаче. Из сена повалил сизый дым. Стог человеческим голосом заверещал, опал на землю и снова стал бледным юношей в богатом кафтане, только на этот раз кафтан с шапкой горели, а из-под стоячего воротника вырывались дымные струйки. Не переставая визжать, Деряба заметался по полю. Длинные рукава его бестолково болтались.
Русалка Шипуня свесилась с древесного сука, пытаясь помочь ему, но пламя лизнуло ее длинные волосы, и она взвизгнула, как резаное порося. Совершив в воздухе невероятный кульбит, она нырнула в ручей, вытекающий из-под корней Мироствола. Мгновенье ее не было видно, затем вода в ручье вспенилась, русалка вынырнула, схватила Дерябу за шиворот и потащила на дно.
Великан Сиводур наступил толстой лапой в огонь, глухо ухнул, развернулся и бросился прочь. Чащи, вставшей у него на пути, не поздоровилось: волот влетел в нее на полном ходу и начал прокладывать путь, выламывая древние сосны и затаптывая кусты. Через минуту за его спиной образовалась целая просека,