что ты такое говоришь? Ты главная удача моей жизни. Больше того. Ты и есть моя жизнь!
Она ничего не ответила. Вытерла слёзы, отвела взгляд. Успокоилась.
– Что с твоим носом? – хрипло спросила.
– Коллега неудачно пошутил. Кинул пепельницу, а я не поймал.
– Пепельницей, да? Ну-ну. А рубашка… старая коллекция. Такое теперь не носят.
– На моей крови было много, а Вика предложила свою. Запасную в смысле.
Аня подняла куртку, хотела повесить. И всё-таки увидела то немыслимое количество улик, которые мне стоило бы спрятать.
– Это что, папа? – она повернулась белая, как полотно.
– Ты не поверишь…
– Давай на чистоту. Я в твои байки с семи лет не верю.
– Зачем тебе знать? Просто тяжёлый день.
– Это не просто тяжёлый день! Это следы пуль! Снимай рубашку.
Какая она стала сразу взрослая. Прямо как мама. Та тоже со мной вечно ругалась. Уговаривала уйти в безопасное место. А мне это как мёд на душу. Чувствовал себя сразу нереально крутым героем боевика.
Однажды случилось мне с ведьмаком зарубится. Он мечом орудовал, лучше олимпийцев по фехтованию. А мне приходилось в основном убегать и изворачиваться. С горем пополам одолел. Да только в ответ он мне располосовал двумя взмахами весь живот. Что делать я не имел ни малейшего представления. В больницу ехать боялся. Думал, не умер сразу, так значит там добьют. Даная тогда ещё не открыла мне свой талант целителя. Но она в этой истории сыграла свою роль. Сидела у меня дома, вместе с Катей. Аня уже спала и две женщины тихонько обсуждали за чаем очередной фильм. Когда я ввалился домой, едва держась на ногах, начался страшный скандал. Даная меня лечила с трудом унимая смех. Катя бегала кругами, махала руками и чуть громче обычного шепота высказывала всё, что думает о моей работе. Нормальный человек меня назвал бы мазохистом, но в тот момент я был счастлив, как никогда раньше. Хоть и перекусил от боли пару карандашей.
Я снял рубашку. Из тех ран, над которыми сегодня ночью колдовала Даная, сочилась кровь. Прибавилось с десяток синяков. Аня сморщилась от одного только вида.
– Я в душ. – прервал я лишние расспросы.
– Хорошо. Приготовлю тебе пока покушать. Есть пожелания? – она старалась не смотреть ниже лица. Сосредоточилась на носе.
– Макарон побольше.
Шурша и чихая, душ плёл надо мной заклинания. Творил свою загадочную магию. Смывая усталость в канализацию.
Хлопнула дверь. Обиженно, с оттяжкой. Кому-то пришлось не по нраву моё появление. Да и пожалуйста. Милости прошу на выход. А то, что пистолетом пригрозил, так и хорошо даже. Надо было и на курок нажать. Посмотрел бы тогда, как мальчишка на это отреагировал. Может поумнел бы.
После душа намазался бальзамом, натянул спортивный костюм и сел есть. Аня заняла своё любимое место. Уткнулась в телефон. Молчала.
– Ты на концерт хоть сходила? – спросил я, когда тарелка опустела и вместо неё возникла чашка чая.
– Ага.
– Понравилось?
– Ага.
– А потом погуляли?
– Ага.
– Ань,