коротко сигналит, и они с лязгом ползут в сторону.
Старшина врубает скорость, дает газ, выезжаем на проезжую часть улицы. Далее следует поворот налево, катим по шоссе в сторону автовокзала.
На перекрестке у него сворачиваем направо, машина прибавляет ход, опускаясь в низину, следуем в направлении Горского. Этот шахтерский городок, вместе с еще одним, именуемым Золотое, входит в подчинение Первомайску.
Живут у нас в основном горняки, с весьма высокими заработками. «Жигули», «Москвичи» и даже «Волги» здесь не редкость.
Оставив позади жилой массив, с непременным частным сектором на окраине, выезжаем на степные, с остатками снега, просторы. Они перемежаются еще черными, балками, где уже орут прилетевшие грачи, зеленеющими озимыми полями и белеющими вдали поселками.
Когда до Горска остается километров пять (в запасе у нас еще час), Савицкий предлагает Воропаю остановиться у кринички, что в бегущей сбоку лесополосе, попить водички.
– А нашо водички? – косится на него старшина, – можно и чего покрепше. Вслед за чем сбавляет скорость, съезжает с асфальта на грунтовку и подворачивает к раскидистому дубу на опушке.
Затем глушит двигатель (все выходим из кабины) и зовет, – Мыкола!
– Га! – выбирается тот из кузова.
– Швыдко организуй костерок, шас немного перекусим.
– ПонЯв, – отвечает тот и направляется за хворостом в лесополосу.
Минут через десять у кринички потрескивает костерок, и Иван с Мыколой поджаривают на нем ломти домашнего сала, нанизанного на прутья.
Синеватые капли падают в огонь, трещат и издают дразнящий запах.
Батька Воропай в это время нарезает на расстеленной газете кирпич хлеба и чистит крупный репчатый лук. Здесь же стоит граненый стакан и солдатская, в чехле фляжка.
Первые сто грамм, старшина наливает Илье Савельевичу.
– Хлебный? – принимает его Савицкий.
– Вы ж знаете, – щурится Воропай. – Другого не держим.
Савицкий выпивает, крякает и закусывает ломтем шкварчащего сала на ноздреватом ломте хлеба.
Процесс повторяем мы со старшиной (сыновьям тот не наливает) и сержанты налегают на бациллу*
– Когда Воропай предлагает по второй, Савицкий, говорит,– будя. Затем, имеющие пагубные привычку закуривают, стоим, любуемся природой.
А вскоре ее идиллию нарушают истошные вопли со стороны автозака. – Отдайте шматье, начальники! Я щас кони двину!*
– Во, – осознал, поднимает Савицкий вверх палец.
– Так шо, отдать? – поворачивает голову старшина в сторону машины. – А то захворае.
– Отдай, – кивает Савицкий. – И скажи, чтобы в суде вел себя культурно.
Старшина вразвалку направляется к автозаку и, отперев дверь, влазит внутрь. Вопли прекращаются.
Чуть позже мы въезжаем в Горск и Савицкий выходит у административного комбината шахты. Там