там при нашем четвертом Президенте. И тогда это был полностью современный город, полный света, новых надежд, творческой мысли. Он ничем не отличался от остальных европейских городов: такой же гордый, уютный и контрастный.
Но в этот раз я попал словно в болото! Грязь, развалины, грабежи… Видел бы ты! Кряцев был в руинах, крови и по самые крыши в вонючей жиже людской гнусности. Раньше меня покоряла кипучая ночная жизнь этого города. Но тогда я увидел, что все клубы, кафе, рестораны, казино либо разграблены, либо сожжены, а в пустых оконных проемах и на балконах висят трупы, как я понимаю, служащих и хозяев. Были закрыты и бордели… Нет, я не охоч до платной любви, но по мне лучше, если это все на виду и под контролем, а не гниет и бродит где-то в подвалах, отравляя все вокруг. Проститутки не висели на фонарных столбах. Эти стервы всегда и везде умудряются выживать, при всех правителях и диктаторах: при Гитлере, Сталине, Хрущеве, Брежневе, Кастро – и тем более приспособились к своему Караче. Магазины разграблены и разбиты. У продуктовых бронированных киосков очереди голодных людей, которые бросались врассыпную при появлении отрядов милиции.
В газетах же одно и то же: «Великая Алгонская революция позволила уже сейчас…» – и дальше следовал длинный список достижений этой революции: «возродить давно заброшенные производства», «уделять больше внимания населению», «увеличить зарплаты», «поднять пенсии до необходимого жизненного уровня», «увеличить надои»… И во всех газетах портреты щупленького, с сильным косоглазием «брата всех порабощенных народов» Тодора Карачи в военном мундире, обвешанного бесстыдным количеством орденов и медалей. По телевидению демонстрировались в основном три передачи: народное творчество – записи шестидесятых-восьмидесятых годов прошлого века, советские фильмы тех же времен и открытые трибуналы над различными шпионами, врагами народа и предателями дела революции с непременным включением казней. Говорили, что сам Тодор с огромным удовольствием смотрел эти судилища и особенно их завершения.
Город шумел, бурлил – манифестации, демонстрации, марши протеста, ночами вой сирен, выстрелы, пожары, днем усиленные патрули и свежие могилки на кладбищах. В Кряцев правительство вводило войска. К черным беретам «Орлиной гвардии», отрядов милиции, добавились зеленые и голубые войск быстрого реагирования, так называемых «Зеленых рыцарей» и «Коршунов». На площадях стояла бронетехника с незачехленными стволами.
Все было напряжено до предела и готово вот-вот взорваться. Я никогда не занимался политикой и не очень хорошо относился к причастным к ней: только они, и никто более, способны привести страну к краху и хаосу, горю и лишениям, только их необузданная жажда власти способна в одночасье поставить все на край гибели! Что и случилось с Алгонией… Только политиков я считаю виновными в страданиях человека в войнах. Только они способны демонстрировать самые страшные грехи человека и не бояться ответственности, скрываясь за «выражением общей